Третья весна

– Потому что он угрожал мне пистолетом. То есть, – поправился он, – грозил застрелиться, если я тебя не брошу.

Она искоса посмотрела на Петрониевича.

– А ты? Что ты решил, бросить меня? Испугался?

Он улыбнулся:

– Пока нет. Если только не ты меня. И не испугался ничуть.

– Ну-ну, – хмыкнула она, – похоже, идея недурная.

Некоторое время она молчала, потом вымолвила:

– Ладно, давай поедем в это твое удбовское убежище. Никогда бы не подумала, что буду устраивать любовные свидания на явочной квартире.

Они поехали на его машине. Но когда добрались до Сенячкой улицы, напротив выставочных залов, ему показалось, что за ними кто-то следит. Машина была обычной, неприметной, небольшое серое авто отечественного производства. В ней был только водитель, и держалась она на расстоянии метров в двадцать. С такого расстояния он не мог разглядеть лицо шофера.

У него задрожали руки и ноги. УДБА, подумал он. Неужели дело до них дошло? И все из-за парня, которого он решил профессионально защищать! Может, в мотеле его прослушивают и снимают? А может, вообще хотят ликвидировать?

Это сильно его расстроило, и он допустил несколько мелких нарушений правил вождения. Она заметила это.

– Ты нервничаешь? Почему все время оборачиваешься?

Он не захотел поделиться своими опасениями.

– Ничего такого, – ответил он. – Просто сегодня после обеда мне надо ехать в Чуприю. На похороны моего товарища. Покончил с собой мой приятель.

– Он тоже из УДБА? – спросила Мира. – Вы, удбовцы, часто руки на себя накладываете?

– Бывает. Хотя он в ней не служил.

Некоторое время они ехали молча. Светик частенько поглядывал в зеркало заднего вида. Отечественный автомобиль следовал за ними все на том же расстоянии.

– Похоже, – сказал он, – Милеса знает о нас. Моя жена.

Мира, нахмурившись, повернулась к нему.

– Ты рассказал ей?

– Нет. Но, может, скажу.

– Зачем?

– Потому что не могу больше так.

Она от неожиданности откинулась на спинку сиденья.

– Значит, теперь и мне надо оглядываться, не гонится ли кто за мной по улице с пистолетом в руках?

Он, крепко сжимая руль, ответил:

– Она не знает, кто ты. Просто подозревает, что есть какая-то женщина. Но кто именно, не знает.

9

Ожидая в мотеле у стойки регистрации, Светик решил, что ему обязательно надо принять душ. И как только они вошли в комнату, он тут же направился в ванную, прихватив портфель.

Наскоро принял душ, почувствовав облегчение. Потом вынул из портфеля чистую выглаженную пижаму и надел ее.

Миру он застал на балконе, где она голая сидела на прикрытом одеялом стуле и курила.

– С чего это ты оделся? – усмехнулась она. – Ты у меня прямо дядюшка со студенткой-филологиней в любовницах!

Он ответил:

– У меня шрам на груди, не очень-то красивый.

– Ах, извини, – произнесла она. – Это с войны?

– Нет, после операции – она возбуждала его, и он позвал: – Пошли, студентка-филологиня.

Девушка едва вернулась с балкона, как он набросился на нее. Начал целовать в губы, шею, груди. И рухнул вместе с ней на кровать; она, оказавшись под ним, покорно раздвинула ноги.

Но едва он вошел в ее тепло, как почувствовал, что кончает. И в секунду был готов.

Она была разочарована, а он – зол. Понял, что до отъезда у него больше ничего не получится, и принялся материться.

– Не переживай, – отозвалась она, – как-нибудь исправимся.

Он же понимал, что времени на это не хватит.

Пока девушка принимала душ, он вышел на балкон и стал осматриваться. И тут на обочине, за кустами, заметил отечественное авто. Он не был уверен, та ли это машина, что шла за ними, но, подумал он, откуда тут взяться другой?

От страха он вспотел, его начала бить дрожь. Неужели коллеги принялись следить за ним? Неужели теперь следят, если ты развлекаешься с женщиной? Неужели им настучал этот подлец управляющий? И кого они станут шантажировать – меня или ее? А может, ее родителей?

К кому же обратиться за помощью? Был бы жив Йова Веселинович, если бы еще служил на старом месте Холера, проблемы бы не было. Но их больше нет, а другие, с которыми он контачит, не только не способны, но и не достойны интимных разговоров. Им не скажешь – у меня молодая любовница, а вы за мной следите; совсем свихнулись?

Нет, к ним он не мог обратиться. Даже не знал, на кого пожаловаться.

Когда Мирьяна вышла из ванной, они еще немного повалялись в кровати, но он оставался рассеянным, как бы незаинтересованным. Невольно разглядывал потолок и стены, пытаясь угадать, где установлены микрофоны и камеры, но так и не смог ничего обнаружить. Вспомнил, что в прошлый раз они были в этой же комнате: значит, она оборудована микрофонами, а может, и камерами. Неужели они стали свидетелями его поражения?

Он продолжал нервничать. Конечности у него заледенели, и он старался не касаться ее ими.

Она расстегнула пуговицу на его пижаме и под майкой нежно ощупала шрам на груди.

– Шесть лет ты страдал от туберкулеза? – расспрашивала она. – Ужас! И где только ты не лечился! Везде полежать пришлось? И на Голнике тебя резали? А теперь делают такие операции? Не знаешь? Ты смотри! Я и не знала, что бывают такие операции!