Третья вода

Женщина с минуту ещё молчала, но, видимо, немного успокоилась и нашла в себе силы продолжать.

— У меня сын пьёт…

— Так, давайте по порядку, давно он запивает?

— Да, уже давно.

— На сколько дней он уходит в запой?

— Если его не остановить, я даже не знаю… неделю может пить, может, больше.

— Понятно, в семье кто-то пил? Отец, например?

— Отец его пил, водка его и сгубила, в конце концов. Думала, отцов пример его остановит, вразумит. Но нет. Я ему говорю: «Петенька, что ж ты, как батька твой непутёвый кончить хочешь?» А он всё смеётся, всё трын-трава, всё шуточки. Говорит: «Это ж Россия-матушка, здесь так положено, у нас даже первый президент пил и нам велел». Всё ему шуточки.

И женщина продолжила изливать своё горе, а Дмитрий слушал и не перебивал, поскольку знал, сейчас это — самое главное, что ей нужно: выговориться, почувствовать, что она не одна с этой бедой. Она рассказывала, какой он на самом деле милый и хороший парень, и руки у него золотые, и жену любит, но жизни нет из-за змия зелёного. Дмитрий слушал уставший от горя голос и в который раз поражался, насколько всё-таки похожи истории, звучащие почти каждый день из этой трубки. Но, несмотря на всю их схожесть, к ним было невозможно привыкнуть.

Дав женщине выговориться и отзвучать её горю, Дмитрий мягко перехватил нить разговора.

— Валентина Николаевна, послушайте, что я вам скажу. Случай сложный, конечно, но не безнадёжный, уверяю вас. Я вас прошу, не отчаивайтесь, пожалуйста.

— Я уже, честно говоря, ни на что не надеюсь…

— Так вот, здесь налицо целый комплекс причин, в том числе, алкогольная наследственность. Плюс, с детства наверняка имеет место тяжёлая психическая деформация — вследствие поведения отца. Кроме того, у него одна из самых сложных и труднопреодолимых психологических защит, он спрятался за образом шута и всё переводит в юмор, в шутку. А это значит, на критику его вывести труднее всего.

— И что же делать? — в голосе Валентины Николаевны зазвучала затаённая надежда, спокойный и мягкий голос Дмитрия успокаивал и внушал уверенность.

— Начать надо с понимания: если человек пьёт, значит, ему это зачем-то нужно. И относиться к этому как можно выдержанней. Он, как и большинство страдающих алкоголизмом, не считает, что ему нужна помощь, он считает, у него всё в порядке. Поэтому нужно правильно выбирать время для разговора. Пока человек получает от алкоголя удовольствие, все усилия достучаться до него не приведут к успеху. Обрабатывать его нужно тогда, когда отрицательные последствия пьянки проявляют себя больше, чем обычно. Знаете, у нас, у тех, кто работает с алкоголиками, есть такая присказка: «Каждый должен достичь своего дна». Это не значит, что нужно позволить ему допиться до чёртиков. Но, это дно нужно дать ему почувствовать во всей красе, и вот тогда его можно уговорить обратиться за помощью к специалистам. При этом, ни в коем случае не унижайте и не ругайте, хоть это и тяжело иной раз, я понимаю. Дайте ему почувствовать свою любовь, готовность помочь в любой момент.

Дмитрий ещё много рассказывал женщине. О том, что нужно завести сообщников среди родственников, друзей, соседей. О том, в какой момент и что именно нужно говорить человеку, чтобы страх перед последствиями пьянства стал сильнее желания пить. О том, что нужно пробудить самое главное — желание бороться.

Говоря всё это, Дмитрий чувствовал, как наполняет уверенностью несчастную женщину, он и сам заряжался убедительностью и значимостью произносимых фраз, словно магических заклинаний, способных отвести беду. В завершение он рассказал об имеющихся в городе восстановительных центрах и существующих реабилитационных программах. В ответах и уточняющих вопросах собеседницы он слышал благодарность и медленно крепнущую надежду. И это наполняло его сердце радостью.

— Спасибо вам доктор!

— Я не доктор.

— Ой, я уж не знаю, как вы там называетесь… спасибо вам! Я как-то, прям, зарядилась от вас. Может, и вправду всё наладится.

— Обязательно наладится, Валентина Николаевна, вот увидите.

Но голос женщины вдруг опять стал испуганным:

— А я, знаете, Дмитрий… иной раз не могу отделаться от мысли… Мне иногда кажется, что это одержимость.

— То есть?

— Иногда, когда он совсем сильно пьёт, он становится словно одержимый, словно его самого уже нет здесь, и ты можешь говорить ему всё что хочешь, но он не слышит, потому что его тут уже нет, а есть кто другой. Сидит в нём и смотрит на меня и ухмыляется.

Дмитрий вдруг почувствовал тянущую пустоту в груди, его уверенность улетучилась, а в душе поднялось необъяснимое смятение.

Голос Валентины Николаевны становился всё тише, словно само то, что она говорила, пугало её:

— Ощущение, что в нём бес, и он смотрит прямо на меня. В такие моменты мне становится очень страшно. Я, наверно, дура старая?

Дмитрий почувствовал холодок на коже, будто потянуло откуда-то. «С какого-то разбитого окна?!»

— Нет, хм… Вы просто долго находились в состоянии психологического стресса, это… так бывает… то есть…