Третья волна

В 1975 году в сторону Марса устремились космические аппараты «Викинг-1» и «Викинг-2». Оба американских аппарата совершили мягкую посадку на поверхности Красной планеты и продолжали работу в течение нескольких лет: «Викинг-1» отработал четыре года, а «Викинг-2» — целых шесть лет. На основе полученных с «Викингов» данных удалось составить детальные карты поверхности Марса, температурные и геологические карты, многие другие специальные карты.

В 1992 году НАСА запустило к Марсу космический аппарат «Марс Обсервер» , который должен был проработать в течение одного марсианского года, что составляет примерно два земных года. Но 21 августа 1993 года аппарат при подлете к Марсу, всего за сутки до начала исследований просто-напросто исчез. Официальный представитель НАСА заявил, что при подлете к планете на «Обсервере» взорвались топливные баки.

Следующим аппаратом посланным к Марсу, был «Пасфайндер», тот самый, что передал среди прочих снимок с таинственными, загадочными объектами, который Семенов уже имел счастье наблюдать.

В 1998 году НАСА начало осуществлять программу «Марс Сюрвейер»[1], которая включала в себя запуск двух аппаратов: «Марс Полар Лэндер»[2] и «Марс Клаймэт Орбитер»[3]. Последний аппарат, едва стабилизировавшись на орбите Красной планеты, потерял связь с Землей и погиб в плотных слоях атмосфера Марса. В НАСА на вопрос о причинах гибели «Клаймэт Орбитера» заявили, что при управлении аппаратом с Земли были переданы команды в английской системе мер, тогда как расчетная траектория выражалась в метрической системе. «Это самый дорогостоящий способ узнать число сантиметров в дюйме», говорили злые языки. Семенов от такой глупости американских манипуляторов даже расхохотался. Второй аппарат в рамках это программы должен был сесть вблизи южного полюса планеты, но связь с ним также была утеряна.

Следующими аппаратами стали «Одиссей», успешно севший на Марс и начавший запланированные исследования, «Спирит», «Опортьюнити», европейский «Марс Экспресс» с вездеходом типа «ровер», японский «Нозоми» (миссия «Нозоми» провалилась). Семенову надоело читать эти сухие данные, разглядывать фотографии и графики. Он перелистал документ в конец и обнаружил любопытную диаграмму. Диаграмма называлась «Соотношение удачных и неудачных запусков космических аппаратов к Марсу». Данные были приведены по странам СССР и США. Согласно диаграмме, шестьдесят один процент всех направляемых к марсу экспедиций — неудачи. Бог войны и впрямь не желал принимать гостей…

За спиной выросла фигура Петра Стохадского.

— Ну как?

— Честно говоря, мне уже надоело читать все это, — признался Семенов.

— Заметил что-нибудь необычное?

— Хм… Да вроде нет. Если только…

— Ну?

— Слишком уж сильна тяга человечества к исследованиям Марса.

Стохадский буркнул, перефразируя:

— Слишком сильна тяга НАСА к изучению Марса.

— В смысле?

— Даже официально руководство НАСА заявляет, что их знания о Луне — ближайшей соседке Земли — гораздо скуднее, чем знания о Марсе. Отправляя экспедиции одну за другой, НАСА показывает свою фанатичную одержимость Красной планетой. Аппараты стоимостью в сотни миллионов долларов терпят крушения на старте, при выходе на расчетную траекторию, при посадке, но агентство упорно продолжает вкладывать огромные деньги в изучение Марса. Вместо того, чтобы добиться более совершенных технологий, позволивших бы свести к ничтожному минимуму вероятность аварий, НАСА прется напролом, ну ей-богу, как баран, долбится в закрытые ворота. Исследования Луны косвенным результатом дали бы совершенствование технологий космических полетов, то же самое принесли бы и миссии в сторону Венеры, к Меркурию. Советский Союз старался в своей космической программе охватить максимальное количество ближайших планет, исследовать все, что можно было исследовать при тогдашних технологиях. Но отчего-то Национальное аэрокосмическое агентство США выбрало другой путь: все ресурсы бросить лишь на изучение Марса. Для вида, конечно, НАСА запустило в космос несколько аппаратов, направившихся к Венере и даже за пределы Солнечной системы, но — только для вида!

— Марс — ближайшая к нам и более доступная для изучения планета, — привел контрдовод Семенов. — К тому же она интригует своей природой: наличием воды и больших запасов углекислоты в полярных льдах, из которой можно генерировать кислород, более или менее пригодными для будущей колонизации температурными границами. Чего только стоит один миф о наличии на Марсе жизни! Да на месте НАСА я и сам бы направил все усилия на изучение только лишь Марса.

— Но как же совершенствование технологий? — повторил Стохадский. — Логично сначала создать научную и технологическую базу для отправки миссий, а уж потом отправлять их. Аппараты стоимостью в сотни миллионов долларов — это роскошь даже для Соединенных Штатов.