Третья жена хозяина песков

— А Актаур Аль-Танин у нас поименован Драконом. Ничего удивительного, что он смог вызвать драконов огонь — и теперь Черные пески уничтожают сами себя. Ведь потушить драконов огонь невозможно, пока есть хоть капля черной крови. Садись рядом, дорогая. Ночь будет долгой и прекрасной. А завтра поутру мы проснемся уже в другой пустыне. Без черных песков.

Жена опустилась рядом, положила голову на плечо Береса.

— Что же они украли у Аль-Танина?

— Ту женщину. И ребенка.

Берес пропустил сквозь пальцы черные кудри жены.

— Оказывается, ребенок девчонки — сильный маг. И Актаур наложил на него свои лапы первым. Эх. Если бы я только был чуть внимательнее, он мог бы быть нашим. Я ведь сам выкупил эту женщину — и подарил ее Актауру. Вместе с ребенком.

— И вправду жаль, — жена вздохнула. — Но наши еще могут стать магами и сами. А там, может, у Аль-Танинов найдется и подходящая партия. Их кровь по прежнему сильна, и если мальчишка Актаура сохранит способности и сможет их передать дальше…

— Дорогая, может нам стоит посетить храм в Этта-эрбе? Дивы возьмут тебя в новые пророчицы.

— Господин мой, ты мне льстишь.

— Ты пытаешься прозреть будущее, которое еще может быть иным.

Еще один столб пламени поднялся над пустыней.

— Это уже шестой. Странно, мне докладывали только о пяти гнездах.

Он снова погладил волосы жены.

— Кстати, дорогая, Аль-Танин, хоть и разграбил мою коллекцию, но был весьма щедр на отдачу. — Берес вытащил из складок одежды Черное солнце — знак, который Назир носил на груди. — И он сказал, что может быть, принесет еще.

— И ты еще спрашиваешь, почему ты дружишь с Аль-Танином? Кто еще без всяких условий вернет тебе родовое имущество? А когда Солнца окажутся наконец дома, может быть, милость Всемилосерднейшего Повелителя небес коснется наших детей. И способности вернутся и усилятся. Может быть, и ты сможешь… — голос жены дрогнул.

— Я уже слишком стар, прекраснейшая, слишком стар… Давай же будем любоваться восходом Черной луны. Никогда еще культ Черных песков не праздновал ее так красочно.

***

Все-таки усталость Актаура была напускной.

Потому что заснуть нам удалось лишь когда серебряные лучи луны сменились в отверстии в вышине пещеры розовыми лучами восходящего солнца.

Файсар завозился в своем гнездышке, и мне пришлось подниматься. Хотя лежать в объятиях такого горячего мужчины было куда приятнее. Даже засыпая, он прижимал меня к себе и фырчал в ухо: “Моя, моя!”

Пристроив ребенка к груди, я села возле кромки бассейна. Опустила ступни в воду — горячая, она ласкала кожу и раслабляла мышцы.

Воспоминания об остатке жаркой во всех смыслах ночи вернулсь с кристальной ясностью.

А ведь и вправду. С чего бы это я так внезапно распалилась до безумия, настолько, что сама полезла на единственного мужчину рядом?

Глава 51

Дневной свет проникал в пещеру, в ярком столбе света играли пылинки. Мерно журчал источник.

От этой идиллии я расслабилась и прикрыла веки. И перед глазами заиграли краски магической стороны этого мира.

Во мне кружился настоящий водоворот из радуги. Каждый узел, который я видела красным — тогда, на столе у Раузан, — теперь был цветным. Я припомнила, что Раузан составляла из жидкостей, с помощью которых она творила свой ритуал, примерно такую же радугу. И она ввела все получившееся в мое тело.

Может дело в этом?

Ведь она планировала, что я забеременею сразу же после свадьбы.

Но ведь магия рассеивается, если маг, сотворивший ее, погибает. Это я помню еще по клетке дива Жарана. А значит, магия Раузан должна была перестать на меня действовать, сразу как я ее отправила вслед за Дахаром.

Или на зелья это не распространяется?

Как все сложно!

Встряхнув головой, я вернулась в реальность. И перед глазами встала стена, из которой бил источник. Стена, на которой, как на индийскм храме, были вырезаны множество фигур.

Ночью этой красоты видно не было — просто неровные бугры каменной породы. Но теперь, в дневном свете, все изменилось.

От потолка и до самой кромки воды всю стену занимали небольшие — в локоть — фигурки женщин. Ай-нуурки с крыльями бабочек, дивы со змеиным взглядом, человечки и какие-то еще неизвестные мне расы, все они стройными рядами располагались над водой.

И все были беременны.

Это подчеркивалось — специально. На животе у каждой был изображен плод, с сохранением анатомических подробностей по сроку беременности — маленький шарик, зародыш, крошечный младенец, больше похожий на рыбку или ящерку, и далее, через все промежуточные стадии — к младенцу на руках у самых крайних в рядах женских фигурах.

Я снова прикрыла глаза и теперь смотрела не внутрь себя, а наружу, на пещеру.

Что ж.

Вот значит куда Актаур меня притащил.

Ничего удивительного, что мой вопрос: “Где мы?” он попросту проигнорировал. Если бы ответил — отправился бы в долгое пешее путешествие.

Стоило вспомнить, как он проснулся — наверняка ему стало неудобно без мягкой подушки в виде меня.

Горячее дыхание обожгло шею, когда Актаур небрежно чмокнул меня и приобнял.

— Доброе утро, драгоценнейшая.

Я отпихнула его. Кому доброе, кому не очень.

— Не трогай меня.