Третья жена

Сначала Майя молчала. Признание Люка прозвучало как гром среди ясного неба. Она всегда чувствовала это противоречие: Люк учился в частном учебном заведении, в отличие от других детей Эдриана. Здесь Эдриан явно совершил ошибку. Как он мог допустить такую несправедливость? Майя знала, что особенно уязвлена этим Кэт. И вот теперь Люк заявляет, что это ничего ему не дало!

– А ты не думаешь, – осторожно начала Майя, – что жизнь будет такой, какой ты сам ее сделаешь?

– Конечно, я думаю именно так. Просто я объясняю, что частная школа учит неправильному представлению о жизни. Если ты, конечно, не обитатель замка. Если твой отец свалил, поддерживает всех кое-как и тебе достаются сущие крохи. Если ты самый обыкновенный. – Он пожал плечами. – Я болтаю как последний неудачник!

Майя засмеялась.

– Никакой ты не неудачник, Люк. Нет, ты… – Она хотела погладить его по руке, но передумала и вместо этого сказала: – Просто я думаю, что в жизни все зависит от тебя самого. Тебе никто ничего не должен. Вот что я думаю.

– А ты? В какой школе ты училась?

– В местной средней школе в Мейдстоне. Все просто, проще некуда.

– Видишь, как высоко ты теперь забралась! Учишь прекрасных юных леди из Хайгейта.

– То-то и оно. Об этом я и толкую.

От его ласкового взгляда Майе стало щекотно в животе. Люк не отводил глаз, полных восхитительных тайных мыслей.

– Ну что? – спросила она с улыбкой, зная, что этим поощряет его к интимности.

Слева от его рта красовалась ямочка. Она появлялась только при широкой улыбке. Предъявляя Майе эту свою завлекательную особенность, Люк ответил:

– Ничего. Просто… – Он потупил взор. – Ты когда-нибудь…

Молодежь в соседнем зальчике непристойно загалдела. Хохот, вопли.

– Расскажи-ка про отца, – попросил Люк, опомнившись и меняя тему. – Как вы сошлись? Что ты сначала чувствовала?

Майя глубоко вздохнула.

– Сначала ничего, наверное. Босс – он и есть босс. Сначала я видела его только боссом. – От воспоминаний ее глаза затуманились. – Дома я рассказывала соседке по квартире, что лучшего босса у меня не бывало. Потом я стала узнавать его все лучше, а однажды увидела, как он входит в офис передо мной в своем длинном сером плаще, ветер растрепал ему волосы, он вдруг остановился, вот так, – она попыталась изобразить задумавшегося Эдриана, – а ветер был такой, что он зажмурился и улыбнулся… Простоял так секунд десять, как будто полюбил этот ветер. У меня аж сердце зашлось. Я подумала: если он может любить ветер, то на что еще у него хватает любви?

Она взглянула на Люка, ожидая презрительной усмешки, но он просто покивал.

– А потом я стала замечать многое другое. Как он говорит по телефону – всегда уважительно, даже когда звонки совершенно пустые. Как придерживает для других дверь. Как всегда отвечает улыбкой на улыбку. Как сбегает с совещаний, когда надо заняться детьми. Поверь, я до того много где работала, знавала разных начальников. Такое – большая редкость.

Он опять покивал.

– Понимаю, ты его полюбила за любовь к ветру и за придерживание дверей для других.

– В общем-то да, – весело подтвердила Майя.

– А мне нравится снег, – сказал он. – Нравится втаскивать на лестницу коляски для запыхавшихся мамаш. Почему же в меня не влюбляются такие женщины, как ты?

Он над ней подтрунивал, но не только. Тут было кое-что еще.

– Такие женщины, как я, очень даже в тебя влюбляются. Пока мы здесь сидим, одна такая есть в Хоу.

– Она не такая, как ты.

Это было сказано резко, почти с отчаянием.

Она заморгала и уставилась на свои пальцы, вцепившиеся в ножку бокала.

– Она красивая, – выдавила Майя.

– Ну и что? По-твоему, я – пустышка?

– И вообще, она прелесть.

Он вздохнул с таким видом, как будто она не улавливала смысла его слов.

– Это точно, – проговорил он немного погодя. – Прелесть.

Это была очевидная уступка. На самом деле он был другого мнения.

Двое подростков покинули соседний зальчик и уселись рядышком в кабинке напротив. Парень и девушка, занятые разговором театрального накала. Она слушала его с широко распахнутыми глазами, тыча соломинкой в лед на дне стакана и запуская пальцы в свои нечесаные волосы. Он наговаривал ей на ухо что-то очень важное, она в ответ хохотала, ее обвивала его рука, притягивая к себе, пододвигая ее рот к своему рту. Все вылилось в длительный и самозабвенный французский поцелуй, в плотное слияние двух тел. Рука парня для закрепления контакта поддерживала девушку за поясницу.

Люк и Майя наблюдали за ними, как зачарованные. Потом, опомнившись, они посмотрели друг на друга.

– За неимением гостиничного номера, – тихо прокомментировал Люк, и оба нервно прыснули.