Третья Жизнь.

Во втором тайме случилось то, что хотелось бы отсрочить: через пятнадцать минут второго тайма один из моих игроков после перепасовки упал. Тот игрок, которому была отправлена передача, тоже. В итоге мяч взорвался, нам засчитали ещё очко, но мы ему не особо радовались: тот, который передал мяч, умер. Как позже сообщили — от разрыва сердца. Второй игрок, который должен был принять этот мяч, был жив. Просто от усталости потерял сознание. Тем не менее, его тоже дисквалифицировали. Наши соперники воспользовались нашей заминкой, и забили нам два мяча. Больше не смогли — ребята всё же отстояли честь наших ворот.

— Переходим в оборону! — командую я своим бойцам. — Счёт пока позволяет, бережём силы!

Противник уловил то, что мы встали в оборону, и усилил натиск. Мои ребята умудрялись отводить эти атаки. Было даже пару раз так, что соперники были вынуждены ослаблять натиск, чтобы хотя бы успеть коснуться битой мяча после очередной успешно отражённой атаки. Время матча подходило к концу, противник видел разгромную разницу в счёте, Возможно, что только поэтому ослабил натиск.

— Скажи, Новиков, вот зачем сопротивляешься?

— Чего?

— Ну проиграл бы и ушёл домой! — ага, это, похоже, их командир пытается мне тут что-то объяснить. — А теперь как ты будешь жить с этим? Ведь этот труп будет на твоей совести!

— Он знал, на что шёл! — глядя ему в глаза отчеканил я.

— Ты сам-то как жить будешь после этого?

— Проживу. Как-нибудь, — зря он это.

Весь этот разговор ни о чём привёл ровным счётом ни к чему. Удар гонг — матч закончился. Мы победили. Счёт 8:2. Надо бы радоваться. Однако радости нет — у нас ушли два игрока. Один, вроде бы живой. А второй — умер. И эти двое ребят омрачают радость. Которая даже на фоне усталости была бы заметна. Да и Билалов этот... Да ну его! И чем же я так не угодил жителям Аэромоса, что они, не считаясь с потерями среди обычного населения, готовы на всё, лишь бы я не победил? Внезапный стук в дверь отвлёк меня от размышлений.

— Кто там?

В ответ тишина. Ладно, пойду, гляну. Подошёл к двери, посмотрел в глазок — никого. Странно, ну ладно. Но стоило мне только слегка отойти, как в дверь опять постучали. Да что такое? На всякий случай взял биту — мало ли. Открыл дверь — никого... Хмм... Тут мой взгляд упал вниз — бумажка. Поднял — записка! И при этом, не на русском, а на английском. «Вечером жду в парке, тебе надо очень»! Да что за загадочность?

***

После игры Кадкова с Красилёвой собрался и пошёл в парк. Странная загадочность. Хотя у меня уже были догадки, кто это мог быть. Поэтому, когда ко мне на скамейку, на которой сидел, присела Татьяна, был не удивлён: капитанам команд, да и членам команд, запрещалось общаться между собой.

— Здравствуй, Олег, отключи переводчик.

Сказала это не по-русски. Поэтому да, я его выключил.

— Я вас внимательно слушаю.

— Про то, что тебя заказали, в курсе?

— Да, конечно.

— Я сначала думала, что этот Хипштейн прав. Но теперь я вижу — ты хороший парень.

— И, по вашему, мне нужно выиграть?

— Наверное да. Но сам понимаешь — сливать игру нельзя. А мы, возможно, встретимся в финале.

— Почему?

— Красилёва Кадкову, по сути, просто слила игру. Завтра у них последний шанс. Я, конечно, не уверена. Но вам сейчас с ними будет очень тяжело — если они не выиграют, их команда будет дисквалифицирована. Полностью. Билалов, скорее всего, уже находится на дисквалификации. Постарайтесь выдержать это — они специально делают всё, чтобы вы вылетели.

— Ясно, спасибо!

— Да пожалуйста. Кстати: если всё же повезёт, и ты выиграешь, может, вспомнишь обо мне?

— Сначала надо победить.

***

Возвращался домой уже затемно. На всякий случай включил переводчик. И именно он меня спас: увидел впереди группу людей. И их слова, вернее их перевод, заставил меня скорректировать курс. Но мой манёвр не остался незамеченным: они повернули в мою сторону.

— Эй мужик! Разговор есть!

Что-то мне подсказывает, что этот разговор лучше отложить до последнего. Но им хотелось, видимо, сейчас — они за мной побежали. Ладно, побежал и я. От парка до общежития, где мы расположились, было пять минут ходьбы. А так как сейчас бегу — пару минут. И эти пару минут в таком бешеном темпе ещё надо продержаться. Скорость у нас примерно одинаковая — расстояние между нами практически не меняется. Но по хорошему надо отрываться.

— Новиков! Стой! Разговор есть!

Откуда-то из закромов памяти всплыло «Беги, Лес, беги»! «Самое лучшее единоборство чтобы выжить — бег» — тоже откуда-то из закромов памяти. До двери общежития осталось пять метров. О, мне повезло — дверь открыта! Охранник на вахте:

— Шляются где попало, закрыть надо было ещё пять минут назад.

И пошёл закрывать. Но поздно — толпа преследователей уже ворвалась внутрь и снесла охранника. Но это стало мне известно гораздо позже — в этот момент я блокировал входную дверь. Всё! Но расслабляться не стоит — если вздумают выносить, то долго это не продлится. А там придётся принять бой. Поэтому бита в руке была наготове. И да: в этот момент был сильный удар в дверь. За ним второй.

— Новиков! Ты не мужик! Ты трус!