Третий фронт. Секретная дипломатия Второй мировой войны

Советское зерно для гитлеровской Германии? Сегодня это кажется абсурдом, причем не единственным. Немецкий исследователь д-р Генрих Швендеман произвел такой подсчет: к моменту нападения на СССР гитлеровский вермахт располагал запасами горючего для танков и автомашин в 1,7 миллиона тонн. В то же время за годы действия советско-германского соглашения СССР поставил в Германию более 1 миллиона тонн горючего. Ученый спрашивал: а не на советском ли горючем дошли танки вермахта до Москвы?

Уже много лет политики и историки бьются над, кажется, неразрешимой задачей: установить, каковы были подлинные мотивы, подвигнувшие Адольфа Гитлера и Иосифа Сталина на заключение договора, получившего наименование «пакт Молотова— Риббентропа»? В свое время руководители Германии и СССР, выступали с различными объяснениями стратегического и идеологического характера. Гитлер доказывал своим сообщникам, что только при помощи этого «обманного» хода он мог добиться главного — сокрушения Советской России. Сталин же убеждал советский народ, что пошел на пакт с целью выигрыша времени для подготовки к неизбежной войне.

Единственное, в чем сходились все исследователи, — это в том, что договор был заключен по решению лично И.В. Сталина.

Большие надежды исследователи возлагали на архивы Наркоминдела СССР и, разумеется, на архив Политбюро ЦКВКП(б) 1939–1941 гг. Однако они пока не оправдались: дипломатические архивы содержали минимум инструкций Москвы советскому посольству в Берлине по вопросу улучшения советско-германских отношений, которое настойчиво предлагалось немецкой стороной. Первое прямое указание В.М. Молотова по этому поводу последовало в Берлин лишь в конце июля 1939 года, хотя зондажи начались еще в конце предыдущего года. Никакой мотивации обнаруженного в Москве интереса не излагалось. В протоколах Политбюро не обнаружено никаких прямых решений по вопросу немецких предложений. Формального решения о заключении пакта не найдено, и, судя по иным признакам, его не было. Уже в то время концентрация власти в руках И.В. Сталина была столь высокой, что он в подобных формальностях не нуждался.

За послевоенные годы предлагалось много вариантов для объяснения мотивации пакта. Что касается Гитлера, то исследователи сходились на том, что он нуждался в пакте по меньшей мере по следующим мотивам: устранение угрозы «войны на два фронта», предотвращение опасного для него союза Англии, Франции и СССР, обеспечение своего тыла на Востоке. Отмечались и экономические мотивы: Германия остро нуждалась в продовольствии, горючем, сырье для военной промышленности. Такое сырье можно было получить тогда только из Советского Союза.

Сложнее было со сталинскими мотивами. Не говорим уже о том, что — в отличие от своего партнера — он не оставил почти никаких объяснений своего решения. Тем самым становится важным любое суждение, любое высказывание И.В. Сталина — даже косвенное! — которое проливало бы свет на мотивы столь судьбоносного политического решения.

Вот почему особый интерес приобретает записка, написанная рукой И.В. Сталина, которая хранится в одном из дел его личного архива. Архив генсека, ныне находящийся в Архиве Президента РФ, состоит из документов самого различного характера. В их числе — и написанные рукой Сталина записки. Они касаются самых различных тем и писались И.В. Сталиным либо во время заседаний, либо адресовались определенным лицам. Затем они сдавались обратно по исполнении, так как на оригиналах есть отметки секретарей о возвращении записок в личный архив Сталина. Именно такая записка была самим Сталиным возвращена в свой архив 19 июня 1939 года.

Она имеет странный вид: ее верх (видимо, с датой) отрезан, отрезан и содержавшийся в ней пункт 1-й. Текст начинается с пункта 2-го:

«…2) Нашему поверенному в Берлине или — еще лучше — Хильгену в Москве сообщить через Микояна, что хотим прежде всего знать — согласен ли Берлин с нашим проектом (проект Микояна), и лишь после такого согласия Берлина можем пойти на приезд Шнуре, ибо мы не можем допустить, чтобы переговоры еще раз были прерваны немцами неожиданно и по неизвестным причинам».

Прежде чем обратиться к этому весьма важному пункту, продолжу цитирование записки, которое не менее важно, — но не для ее содержания, а для определения даты.

«3) Напечатать речь Чемберлена.

4) Наша установка об Аланд. островах.

5) Напечатать о договоре Германии и Дании.

6) А также — потом — о договоре с Эстонией и Латвией»…