Третий лишний

Айзек надеялся, что жена еще долго будет в неведении. Однако Ханна менялась на глазах, и Кэтрин тоже заметила появившуюся в служанке чувственность. Почти каждый вечер она жаловалась любимому Айзеку о том, что Эмма ей не нравится, что подозревает ее ужасном поведении, и что ее подруги говорят... Он успокаивал ее, как мог, и заверял, что ничего подобного в служанке не замечает, но как только что-то почувствует, сразу же уволит.

Он старательно оберегал размеренное течение жизни, но не мог предвидеть, что все пойдет прахом, когда Кэтрин соизволит выполнить супружеский долг.

- Милый, думаю: нам нужен маленький, хорошенький малыш! – счастливая супруга смотрела на Айзека, ожидая, что он обрадуется ее неожиданному решению, однако восторга в его глазах так и не увидела.

- Милый, в чем дело? – тревожно спросила она. – Ты не рад? Ты не хочешь ребенка?

- Ну, что ты, Кэтрин. Я просто удивлен, можно даже сказать сражен столь неожиданным твоим желанием.

- Но ведь брак для того и нужен, чтобы плодиться и размножаться. Ведь так сказано в Библии… - чем дольше Кэтрин смотрела на мужа, тем сильнее ее охватывала тревога. - Помнишь, как раньше настойчив ты был в желаниях. Даже с моими родителями разговаривал… – она покраснела. – Вот и я решила, что…

- Чудесно, что ты переменила свое мнение! Почти пять лет на размышления – это капля в море нашей жизни!

Кэтрин уловила насмешку в словах мужа.

- Но ты же победил свою похоть, и теперь я готова.

Помолчав, Айзек ответил:

- Теперь мне надо привыкнуть.

Кэтрин потеряла дар речи.

***

Разбирая вещи хозяйки, которые принесла прачка, Ханна наткнулась на странную женскую сорочку. От иных она отличалась тем, что на уровне бедер имела большую дыру, обшитую кружевом. От осознания, для чего миссис Гриндл понадобилась эта рубашка, ее зазнобило. Руки затряслись, из глаз брызнули слезы. Ханна забегала по комнате из одного угла в другой, не зная, что делать, потом швырнула сорочку на пол и принялась вытирать об нее ноги, но от этого легче не становилось. Брезгливо схватив потоптанную рубашку двумя пальцами, рванула к мистеру Гриндлу.

«Обманул! Предал! Ненавижу!»

Ревность, ярость, ненависть гнали ее, и она даже не пыталась изобразить спокойствие. Благо что никого не встретила на пути.

Ворвавшись в кабинет, захлопнула дверь, подлетела к Айзеку и бросила тряпку ему в лицо.

- Что это?! – разъяренная Ханна прерывисто дышала.

Удивленный ее поведением он брезгливо развернул пальцами рубашку и, усмехнувшись, небрежно бросил:

- Ах, это! Сущий пустяк, не обращай внимания, – и продолжил работу с бумагами, показывая, что разговор завершен.

Несколько мгновений, Ханна стояла безмолвно, а потом подошла к столу, оперлась руками и с холодной мстительной улыбкой отчеканила:

- Я ухожу! – ее глаза зло сверкнули. Чувственно прикусив нижнюю губу, медленно развернулась и, покачивая бедрами, направилась к двери.

- Ты не уйдешь!

- Уверен? – она обернулась, и ее коварная, соблазнительная улыбка поразила Айзека. - Я уже не та наивная, глупая девочка, что пришла к тебе тогда!

Она обошла стол, поставила ногу на край его кресла и приподняла края юбок, обнажая ногу в красивом чулке. Другой рукой провела от приоткрытых губ к шее, а потом по груди.

- Посмотри, – Ханна наблюдала, как в Айзеке просыпается злость. – Думаешь, я буду плакать без твоих рекомендаций?

- Шлюха! – прошипел Айзек от бессилия.

- Правда? Это ты сделал меня такой!

- Я куплю тебе дом! – прохрипел он, понимая, что она взяла над ним верх.

- Не хочу! Ты мне противен после нее! Фу…

Оглушительная пощечина обожгла щеку. Ханна покачнулась и чуть не упала.

- Ненавижу! – выплюнула она. Замахнулась и вернула ему громкую, увесистую оплеуху, звук которой гулко отразился в комнате.

- Дрянь! – Айзек вскочил и попытался хватить ее, но она ловко увернулась. – Потаскуха! - в бешенстве он не выбирал выражения. Ханна попыталась выбежать из кабинета, но он оказался проворнее и схватил ее за волосы.

- Скотина! – рычала она в запале, сквозь слезы.

- Пришла нищая, такая же и уйдешь! – Айзек дернул за рукав, пытаясь сорвать платье, которое сам же подарил. Ханна упала, и он навалился на нее сверху, продолжая срывать одежду.

Она сейчас была такая гадкая, дикая, необузданная, непокорная… Айзек ощутил сильное желание и, грубо раздвинув ей ноги, попытался взять силой.

- Иди, жабу имей! – Ханна вцепилась в его волосы и плюнула в лицо, за что получила еще пощечину. Во рту появился привкус крови, но она все равно продолжала сыпать оскорбления. - Скотина!

- Ты еще пожалеешь, сучка! – зло шептал он в ухо, входя до предела. – Окажешься в тягости и никуда не денешься, потом будешь еще упрашиваться, чтобы не гнал тебя!

Грубо, жестко, причиняя боль, двигался Айзек, желая до отказа залить ее лоно семенем. Он так увлекся местью, что не заметил, как дверь приоткрылась, и в комнату вошла Кэтрин.