Третий лишний

Развожу широко руки, после чего упираю их в талию. Облизываю губы в нетерпении. С кем в этот раз по маминой просьбе мне придётся проводить время и фальшиво улыбаться? Больше я не подамся на её уговоры.

– Отец Аарона здесь, – произносит нарочито медленно.

Только что случилось вот что: моя душа ушла в пятки, забрав с собой весь воздух. Тяжело дышать…

Я ожидала, что она скажет всё что угодно, но только не это. Всё что угодно. Алекс… Его не было в прошлом году. Он не приехал почтить память брата. И насколько знаю, много лет его не было. Почему именно сейчас?

– Что? – Наконец, удаётся мне вымолвить.

– Никаких волнений, – мать загораживает мне дверь, словно я захочу выбежать и найти его. – Адель, я говорю это затем, чтобы ты поняла: тебе двадцать пять лет, а не семнадцать, ты почти замужем и у тебя есть ребёнок. У тебя есть Говард, замечательный мужчина, который заботится о тебе. Я не заставляю тебя позволить ему усыновить Ронни, какой бы эта идея хорошей ни была. Я лишь прошу тебя не впадать в крайности и не искать встреч с Алексом, – переводит дыхание. Сглатывает. – То, что ваша встреча неминуема, по крайней мере, завтра, я не могу отрицать. Но он должен понимать, ты занята. И, – пауза, – не упоминай про сына. Ни слова. Алекс не имеет права всё это разрушить!

– Мама, – пытаюсь вставить я, но мой голос сломлен. Еле удаётся двигать языком. – Но Алекс отец Аарона.

– И что? – она кричит. – Что теперь? – Я замечаю морщины в области век, которые она так тщательно пытается скрыть с помощью тонального крема. – Ты забыла, что говорила мне? Что говорила друзьям! Алекс плохо поступил с тобой! Он тебя унизил! Предал! Ты сказала, он не заслуживает знать правду. Это твои слова, Ади.

– Я тогда была на эмоциях, мам, – запускаю обе руки в волосы. Такой подавленной я не чувствовала себя давно.

Я думала, Алекс – это прошлое. Он должен был остаться в прошлом. Но даже если я хочу ему рассказать о его ребёнке, спустя так много времени, мне страшно. Я серьёзно боюсь его реакции. Если Алекс увидит Аарона, мне не нужно будет объяснять, чей это сын. И от этой мысли меня бросает в холод. Хочется забрать Рона и увезти его далеко. Только, мне кажется, я больше за себя переживаю. И за своё сердце.

– Посмотри на меня, Ади, – говорит мама, когда подходит ближе и привлекает к себе за плечи. – Посмотри на меня. Что ты видишь? – спрашивает, подняв мою левую руку, и водит пальцами по обручальному кольцу. – М-м?

Я не могу ничего говорить. Уже знаю, к чему она клонит. Но я не хочу думать об этом. О Говарде. О нас. О том, чего нет. Слёзы готовы вылиться из моих глаз, но я держу всё под контролем.

– Кольцо, – шепчу еле слышно.

– Твоя жизнь принадлежит Говарду, – она пытается достучаться до моего разума, пока сердце протестует. – А его жизнь – тебе. Вы – семья, и ты должна ценить это. Пройти все радости и горести вместе до конца, как мы с твоим отцом. – Выдерживает небольшую паузу. – Это правильно. Я хочу…

Она закрывает глаза, выдыхая. Я понимаю, что мы обе на пределе.

– Я хочу, – продолжает не спеша, – чтобы ты при встрече с Алексом посмотрела на безымянный палец левой руки, и думала только о том, что ты занята. За-ня-та!

Я киваю головой, но слёзы всё же стекают по моим щекам.

– Ты поняла меня? – Мать грубо сжимает мои плечи, встряхивая. – Поняла?

– Да, – говорю сквозь боль в душе.

Говорю, несмотря на рвущееся и мечущееся сердце внутри меня.

– Ну, вот и отлично. – Вытирает мои слёзы, затем и свои.

Мама открывает дверь, берёт меня за руку. Пока мы спускаемся по лестнице, я пытаюсь найти глазами Аарона, а она обращается ко мне:

– Сейчас я научу тебя готовить баранину под чесночным соусом.

– Я не люблю баранину. – Прохожу вслед за ней на кухню.

– Зато её любит Говард. – Пожимает плечами. – Жениха нужно баловать, чтобы не передумал жениться.

И она смеётся над собственной шуткой. И только ей одной кажется она забавной.

Могла ли я подумать, что в одно мгновенье больше не захочу возвращаться домой в теперь уже нашу с Говардом квартиру?

***

Адель

Бойсе, штат Айдахо

«Зеркала всегда обманывают», – любит повторять мне мама. Она уверена, что отражение в них неверное. Отражение нас самих. Она уверена, что всё это фарс. А как мы выглядим в действительности, нам никогда не понять, потому что не увидеть себя со стороны.

Я, возможно, согласна с ней, но дело в том, что мне бы хотелось выглядеть сегодня великолепно. Да, годовщина смерти Пола. Да, мы все собираемся в церкви. Да, я не должна думать о внешности. Но… Алекс здесь… Он… Знает ли он, что я живу в этом городе уже почти два года? Надеется ли о встрече со мной, как я, почти замужняя женщина? «Тебе двадцать пять лет, а не семнадцать». Слова мамы эхом отражаются от стен, хоть и слышу я их всего лишь в своём подсознании.

Какой он? Изменился? Стал лучше? Хуже? Так же сексуален? Господи!