Третий лишний. Он, она и советский режим

Но есть в стране места похуже Нижневартовска. Психологу Б. Г., 37 лет, пришлось несколько месяцев провести в северных нефтеносных районах острова Сахалин. Добыча тут идет так называемым „вахтовым способом”. В пустынной тундре рассеяны качалки — насосы, откачивающие нефть. Наблюдать за качалками в тундру привозят рабочих. Очередная смена работает в тундре две недели, а потом ее на вертолетах (другого транспорта в этих местах нет) отвозят на площадки отдыхать. Площадка — городок рабочих. Здесь имеется несколько бараков, магазин и вертодром. Кругом болота, бездорожье. Отдых сводится к тому, что, получив заработок, рабочий спешит в магазин, где, кроме водки и бедного набора пищи, нет почти ничего. Начинается пьянка, которая кончается в день, когда рабочему предстоит снова заступить на дежурство, то есть вылететь за 200 миль на две недели в тундру, на качалку.

Вот типичная для здешних мест история: пять рабочих перестреляли друг друга из охотничьих ружей. Когда следователи прибыли на площадку (психолог был в их числе), то оказалось, что, вооружившись большим количеством бутылок с водкой, эти пятеро не нашли денег на закуску. На оставшиеся у них 24 копейки они смогли купить лишь два пакетика с супом-лапшой. После такой „закуски” в дым пьяные рабочие перессорились, схватились за ружья и прикончили друг друга. Таких площадок, по свидетельству психолога Б. Г., на Северном Сахалине — пять. Быт этих поселков мало отличается друг от друга. Женщин на площадках нет, если не считать 2–3 всегда полупьяных, страшных проституток, которые тут же в бараках обслуживают добрую сотню мужиков.

Примерно в то же время, когда психолог Б. Г. обследовал жизнь сахалинских нефтяников, на другом конце страны на газокомпрессорной станции в Архангельской области, Котласского района работал 25-летний Б. С. Вот как он описывает свои впечатления от двухлетнего пребывания в рабочем поселке, носящем название „Сияние Севера”: „В 1975–1977 гг. мы строили газокомпрессорную станцию и нефтеперекачку в том месте, где сходятся газовая и нефтяная ветки, идущие с Ухтинских месторождений. Женщин в нашем поселке было очень мало. Рабочие были или завербованные, или ссыльные[57]. Девушки-работницы приходили из окрестных деревень. В качестве жилья мы, мужчины, пользовались деревянными вагончиками, где спало по несколько человек. Главное место встреч с женщинами — клуб, танцы. Клуб — старая изба с дырявым полом, пыльными политическими плакатами на стенах. На танцах мужчины и женщины выглядят по-разному. Деревенские девушки приходят сюда принарядившись: туфельки, чулки, шелковые платья. Другого места для встречи со своим счастьем у них нет. Рабочие же являются в тех же резиновых сапогах, ватниках или грязных кожухах, в которых они работают. Девушки стоят группкой у стены и беседуют с подругами, демонстративно не глядя на парней. Парни в другом углу. У них главный разговор: кто с кем пил, сколько выпил, кто с кем дрался, кто кого как и куда ударил. Но вот зашипели старые заигранные пластинки или загрохотал доморощенный оркестр — гитары и ударные инструменты. Начинаются танцы. На средину комнаты начинают выходить пары. Есть среди них и постоянные,  но чаще Он выбирает Ее тут же в клубе. Пьяным взглядом мужчина упирается в свою избранницу и бурчит что-то, что должно означать приглашение. Она не отказывается от танца. Разборчивой быть не резон — откажешься, простоишь весь вечер одна. Но и принять предложение от незнакомого для девушки тоже опасно. В поселке действует закон джунглей: если у девушки есть „знакомый”, парень, с которым она встречалась раньше, он может запретить ей танцевать с другим. И даже ударить прилюдно. За девушку никто не вступится. Она промолчит или заплачет и уйдет с танцев. И вообще, мужчина может себе позволить в клубе все, а женщина — ничего. Он может ругаться самыми безобразными словами в присутствии женщины — никто его не урезонит”.

Б. С. продолжает.

„Для сексуальной жизни в поселке нет места. Мужчина тащит девушку в кабину своего грузовика, в свое жилье в деревянный вагончик, где кровати стоят впритык одна к другой. И, наконец, просто в лес, в кусты. У здешних девушек первый мужчина, как правило, пьян. Его желания примитивны. Он груб. Кроме боли, она ничего не успевает ощутить. В поселке возник круг молодых женщин, которые убеждены, что секс нужен и приятен только мужчине. Они избегают сексуальных отношений. Женщины эти не прочь выйти замуж, но завербованные и ссыльные мужчины-рабочие рассматривают свое пребывание в поселке как временное и от брака уклоняются”.