Третий не лишний

– А я и не знал. Теперь вот знаю. Не обессудьте, гражданка начальница. И вы, юный гражданин начальник, не сердитесь на старого озорника. Я хоть и отшельник, да только признаюсь вам, мои дорогие, скучно мне бывает тут… до чертиков! Прости, Господи, грехи наши тяжкие. Погодите минутку, я еще трав принесу. Сушеных. Тут у меня в скиту…

Ирина растерянно посмотрела на меня. Вопросительно дернула подбородком. Мол, как тебе это? А я что? Плечами только пожал. Этого деда так просто не возьмешь. Я не удивлюсь, если мы прокатились напрасно. Впрочем…

– Послушай, Ир, – сказал я совершенно серьезно, – ты все-таки попробуй покрутить этого монаха, пока он сам тебя крутить не начал. Когда же он тебя пошлет, а он тебя пошлет, это непременно, тогда молча отойди в сторонку и оставь нас одних. Только без закидонов. По-английски. Тихо и скромно. Как хорошая девочка. Лады?

Теперь ее очередь недоуменно пожимать плечами. Ничего-ничего. Тебе и не обязательно все понимать. И все контролировать. Если малолетки не справляются, придется подключаться взрослым мальчикам.

– Вот какая у меня травка. Душистая, ароматная! – Потряхивая в воздухе подозрительными пучками, старик с трудом выбрался из узкого проема собственной жилплощади. – А ведь вы спросить чего-то хотели? Так же? А я привязался тут со своим чаем. Вот балбес старый!

– Да, – встрепенулась Ирина, победно глянув в мою сторону, – спросить. Не видели ли вы где-то с полгода назад…

– Ох, дочка, – снова с откровенным удовольствием перебил Ирину отшельник, – ты прости меня. За то, что… кхм… мозги тут вам… компостирую.

Я так и сел.

– Знаю я, зачем вы пришли, – продолжал удивлять нас старик, ловко орудуя примусом. – Знал, что придете. Как только рассказал мне этот парень-строитель, чего ему от меня надо, сразу понял, что придут за ним. Рано или поздно. Только вот что-то припозднились вы на этот раз. Раньше ждал вашего брата. Гм… А тут сестра! И симпатичная такая. Красивый у тебя сарафан, дочка, только больно уж короток. Далеко ль до греха-то?

– Строитель? – переспросила Ирина, проигнорировав своеобразный комплимент от представителя культа.

– Строитель-строитель, – подтвердил дед, – хороший строитель, с руками откуда надо. Дверь мне вот поправил, лесенку опять же.

Я невольно покосился на ржавые скобы «лесенки» и непроизвольно передернул плечами.

– А почему вы решили, что… мы скоро появимся? – не отставала Ирина. – Чего он от вас хотел?

– А ведь ничего плохого и не хотел, – всплеснул руками старик, – в том-то и дело! Про Веру хотел послушать святую, про монастырь этот старинный, про Русь-матушку, к врагам снисхождение имеющую да строгую к сынам своим неразумным. Ничего ведь плохого, правда ведь, люди служивые?

– Богданом зовут? – хмуро поинтересовалась Ирина.

– Истинно. Богом данный. И благословленный. За дела богоугодные. За то, что свет истинный пытался отрокам юным донесть, благодать Божью. Да знания истинные, забытые и оболганные. Пророками лживыми да людьми слепыми и обманутыми. И потерявшими в своей слепоте сон и покой, потому как Бога потеряли! А то и предали, аки Искариот. А какая благость с предателей-то?

Крепчал голос у старого монаха. Наполнялся густой бас торжественными аккордами. И слышался в его отзвуках далекий хор забытого клироса да Божественная литургия, в последний раз звучавшая в этих местах лет эдак пятьдесят назад. Сколько же тебе лет, дедушка? Нет, просто интересно. Меня-то на голос не особо возьмешь. А вот Ирина, кажется, начинала злиться.

– А вы не боитесь, Матвей Серафимович, нам такие слова говорить? Ведь это же пропаганда религии. В чистом виде. Обучение несовершеннолетних. Статья сто сорок вторая-прим!

Ну вот. Пошел идеологический «клин».

Только монаха на арапа брать было бесполезно. И, похоже, он опять включил рубаху-парня. Чтобы из уважения к старости не сказать включил дурака. Короче, стал лепить горбатого.

– Ой, дочка! Да что там той статьи-то. Штраф пятьдесят рубликов? Исправительные работы до года? Самой-то не смешно такое дедушке говорить? Вот пятьдесят восьмая в свое время! А? Пункт десять. АСА. Вот это я понимаю. Только ведь отменили ее. В шестьдесят первом. Правильно?

– Фамилия как Богдана этого? Только не надо говорить, что не знаете!

Ой, неправильный тон выбрала Ирина! Психолог ты наш доморощенный. Этот дед, по всему, таких героев, как мы, в свое время пачками жрал. По крайней мере, с колымскими лесоповалами уж точно знаком.

– Знаю, – спокойно заявил он. – Только не скажу. Чайку не желаете?

Ирина перевела дух и, к ее чести надо сказать, попыталась успокоиться.

– Почему же не скажете, Матвей Серафимович?

– Да потому, дочка, что ищете вы его не чайку попить. Это точно! Эк ты мне давеча про статью-то завернула. А? Зачем же я хорошему человеку жизнь-то буду портить. Коли сами словите, значит, на то Божья воля. А коль нет, на то и суда нет. Ох, чаек ароматный выходит! Так я наливаю?

Повисла напряженная звенящая тишина.