Третий — не лишний!

Но похититель молчал, топтался на месте и хрустел. Может, немой? Не в смысле, чужой, а говорить не способен. Кто его знает, вдруг в целях конспирации рот платком заткнул.

Осторожно, чтобы не спугнуть и не вызвать к себе негативного отношения, я повернулась. И снова застыла от испуга.

На меня пялилась горящими желтыми глазищами здоровенная морда с громадными рогами.

Что делают в этих случаях неустрашимые героини романов и фильмов? Правильно! Пользуются оружием! И я тоже решила от них не отставать.

— Мама! — заорала я, ласточкой взлетая на нижнюю ветку дерева. Отдышалась и включила ультразвук, завизжав, что было силы.

Рогатое чудовище всхрапнуло, встало на дыбы и зацепило ветку, на которой я выводила свои соловьиные рулады. Естественно, не ожидая такого поворота, я свалилась прямо по центру этих развесистых украшений и вцепилась в них двумя руками, чтобы не попасть под голенастые ноги напавшего. Причем, орала я все так же громко и с выражением.

Уж не знаю, что там себе подумало это ужасное чудовище, но, гордо вздев голову, на которой угнездились я и рога, оно начало скакать, выкидывая коленца.

— Магдалена, — ко мне уже ломились защитники, вооруженные своими световыми мечами. — Ты где?

Какая, к дьяволу, Магдалена?!! Я тут, понимаешь, в первый раз в жизни попала на родео, а они ломятся по лесу за какой-то неведомой Маг… Это ж я!

— Кар-раул! — выдавила я из себя в перерыве между художественным визгом.

Страшилище вместе со мной поскакало на тревожные голоса мужчин, рыскающих в темноте. Их местонахождение я определила по мерцающим лучам. Нет, ну какая может быть маскировка при таком сигнальном оповещении?

— Вагорд? — удивился Эмилио, когда мы с похитителем нарисовались в поле его зрения. Вот интересно, как он его опознал? По габаритным огням? — Магдалена?! — еще больше изумился мужчина, когда узрел меня между рогов. — А ты тут что делаешь? Филлипэ, она тут!

— Сижу, — надулась я, понимая, что свалилась на лося. То есть расселась на рогах лосюх лосюхом и блажу, созывая народ, чтобы на меня такую красивую полюбовался.

Народ в лице сиренеглазого и любовался, засветив магический светильник, чтобы лучше видеть, как я тут удобно расположилась.

— Это я вижу, — сообщил мне Эмилио, протягивая ко мне руки. — А как ты туда попала?

— В туалет пошла, — выкрутилась я, пытаясь разжать сведенные судорогой пальцы.

— Что слу… — к нам наконец дошел заместитель Ивана Сусанина и согнулся от смеха. — Ха-ха! Как она туда попала?

— Пописать пошла, — невозмутимо ответил Эмилио, кусая губы, чтобы тоже не заржать.

— Да ну! — не поверил Филлипэ. — У нас теперь в туалет на вагордах ездят?

— А что? — обиделась я. — Нельзя? Может я исполнила свою заветную мечту! Кто-то рога носит, кто-то наставляет, а кто-то их высиживает!

— Магдалена, — давясь от смеха, попытался стащить меня с лося Эмилио. — Если ты уже все высидела — может, покинешь свое гнездо?

— Хотела бы, — пригорюнилась я, стараясь отцепиться от рогов терпеливого животного. — Но не могу. Похоже, чувство долга не позволяет.

Мужчины переглянулись и вдвоем вызволили своего драгоценного лося, избавив того от перелома шеи и моего присутствия.

— Пошли спать, авантюристка, — хмыкнул Филлипэ, таща меня на руках к месту ночлега.

— А в туалет? — нахмурилась я.

— Ты ж была, — ухохатывался Эмилио.

— И что? — еще больше нахмурилась я. — Это теперь дозировано?

Мужчины довод восприняли и отпустили меня в кустики по своим нуждам. После чего синеглазый снова сграбастал на руки и дотащил до постели.

— А теперь скажи, Магдалена, — вкрадчиво сказал он, усаживаясь рядом и заворачивая меня в одеяло. — Что ты успела подслушать?

— Я?!! — искренне возмутилась, поправляя волосы. — Ничего. А надо было?

— Хорошо, — присел с другой стороны Эмилио. — Ты не подслушивала. А что ты услышала, Магдалена?

— Магдалена ничего не слышала, — стояла я на своем алиби. — И вообще, мне холодно. Все чешется. И на попе у меня громадный синяк…

То, что сморозила глупость, я поняла сразу. Потому что надо мной снова закружился магический светильник и четыре руки полезли проверять, какого размера у меня синяк, задрав мне на голову все, что только можно было задрать.

— Действительно, — озабоченно констатировал Эмилио, исследовав холмистую местность. — Мало того, что синяк, так еще и потертости от верховой езды. Почему не сказала раньше?

— Когда? — буркнула я из одежного подполья. — Когда ела? Или когда спала?

— Сразу, — начал злиться Филлипэ, нанося заживляющую мазь. — Обо всех повреждениях ты должна сообщать нам сразу! Это приказ!

— Я вам ничего не должна! — рассердилась я, чувствуя себя отвратительно беспомощной. — И нечего тут дедовщину разводить! Думаете, справились двое на одну? Ненавижу вас! — заплакала от бессилия.

— Девочка, — меня аккуратно одели, перевернули и…

Я вырвалась, отодвинулась от них, и уткнулась в свои коленки, беззвучно всхлипывая.

— Почему ты так сопротивляешься своей судьбе? — с какой-то затаенной болью в голосе тихо поинтересовался Эмилио.

Я подняла зареванное лицо, разглядывая растерянных мужчин, стоявших передо мной на коленях и шмыгнула носом: