Третий путь

Тит Манлий трубит сбор, выстраивает войско и перед войском говорит: «Ты, сын мой, не почитая ни консульской власти, ни отцовской, вопреки запрету в одиночку сразился с врагами и тем самым нарушил воинскую дисциплину и подорвал в войске послушание, которые являлись до сих пор основой римского государства. Ты поставил меня перед выбором – забыть либо государственное, либо о себе и своих близких. Пусть лучше ты будешь наказан за этот проступок, чем государство будет дорогой ценой искупать твои прегрешения. Дадим же юношеству урок, печальный, но зато поучительный. Ты мне дорог как сын. Я высоко ценю твою доблесть. Но как полководец я должен наказать воина, ослушавшегося приказа. Ты должен понести наказание.»

Тит Манлий приказал привязать своего сына к столбу и обезглавить. Потом оцепеневшие от ужаса воины покрыли тело юноши добытыми им в бою доспехами, сожгли на костре и устроили похороны с такой торжественностью, какая возможна в войске…

Сергей после короткой паузы продолжил:

- Витя, я вижу, что римляне после этого сотни лет вели сражения. И те полководцы, которые возглавляли легионы, и те легионеры, кто в них сражался, всегда знали и сотни лет помнили про Мавлиево наказание. Они сражались, сражались во имя и во славу Рима, и римская дисциплина веками вселяла ужас во врагов и была залогом римских побед…

Глаза Сергея сузились, взгляд стал колючим и его голос вновь зазвучал:

Я вижу, как и через сотни лет после Тита Манлия, новый римский полководец высылает перед многотысячным войском противника сотню бойцов, и отдает приказ старшему сотни – центуриону. Полководец приказывает сотне построится и в строю пробиваться к шатру вражеского полководца, пока легионы римлян будут перестраиваться и готовиться атаковать врага. Я вижу, что центурион выстраивает коробку из сотни своих бойцов и ведет в атаку своих воинов на шеренги бесчисленных врагов. Я вижу, как эта сотня идет в строю на врагов, идет на верную смерть, как воины бьют мечами о щиты в такт своих шагов, как они сближаются с врагами уже под градом стрел, как место упавших мгновенно занимают уцелевшие, как под градом стрел, укрываясь щитами, в строгом и красивом строю они врезаются в строй врагов. Из глоток наступающих и погибающих римлян вырывается ярость, и неотвратимый ужас начинает опутывать огромное вражеское войско. От сотни остается половина, потом несколько десятков, но они рвутся вперед, а на место павших сразу встают уцелевшие, с торчащими из тела стрелами, но встают, держат строй и рвутся вперед…

В это время римские легионы разворачиваются перед врагом в строгом и красивом строю, и молча ждут сигнала для атаки, а полководец поднимает свою руку, чтобы отдать приказ…