Третий рай

- Пей, горемыка. Пей и соглашайся. Нигде больше ты не сможешь заработать столько, сколько здесь. Нигде больше у тебя не будет больше возможности расти. А подняться ты сможешь так, как никто из твоей деревни. И потом - ты просто не понимаешь из-за своей ограниченности, как тебе повезло. Мы стоим на пороге революции, с которой ни в какое сравнение не идут ни октябрьский переворот, ни крохотный отрезок столетнего техногенного взрыва...

- Э, дядя - с пьяным лукавством покачал Саня пальцем. - э, дядя, ты меня не проведешь. Какой же это крохотный отрезок - сто лет?

- Малюсенький, поверь мне, крошечный. Жизнь всего лишь человека - и то, если ему повезет. Так вот, то, что мы делаем, выведет человечество на совершенно иной виток цивилизации...ты понимаешь это, пьяная морда, или нет?

В принципе, пьяна морда понимала все, что говорили, но как-то очень своеобразно. Обещанные огромные деньги переливались перед глазами радужным миражом и расставаться с ним не хотелось.

- Может я и ограниченный, но ты мне скажи, ты мне дашь работу или нет?

- Дам я тебе работу.

- Ты за нее платить мне будешь или нет?

- Да буду я тебе за нее платить, не убивать же мне тебя, в самом деле...

- Я не понял, это что, наезд? Ты меня уважаешь? Давай выпьем...как меня сегодня напугали, дядя, ты себе даже не представляешь... понимаешь, дядя, я же человека сбил... а потом мне в машину жмурика засунули...

- Вот, дорогуша моя.

Арнольд наклонился и внимательно посмотрел в лицо осоловевшего Сани. Тот, в свою очередь, сквозь пьяный туман мучительно пытался разобраться, какой же из двух профессоров, стоящих перед ним, настоящий. В конце концов он попросил...

- Не двоись...- и рухнул лбом в колени.

*

Утреннее состояние было настолько привычным, что Санек даже не обратил внимание на шершавый, как наждачная бумага, язык, на ввалившиеся глаза и равномерные приступы сворачивающей желудок тошноты... все это было много раз на протяжении жизни и не было важным. Саня знал, что пройдет всего лишь пара часов, и убойная доза крепкого чая, холодный душ и хорошая еда вернут его в приличную форму. Правда, что это такое, приличная форма, он давно уже позабыл, но думал, что недолгое состояние трезвости между двумя мощными пьянками это она и есть.

Так что шокировало его, как только он собрался с силами и открыл глаза, не общее состояние потрепанного организма. Шокировала его обстановка - мягкий диван с валиками, на темно- синем вельвете которого он спал, столик с растениями, над которыми горела лампа дневного света, шкафчик с ровными рядами книг, и на отдельном столе то, что вчера он назвал ящиком с экраном. Экран у ящика был плоский, а значит, насколько Саша разбирался в подобной технике, дорогой. Находка так поразила его, что Саша приблизился, осторожно, словно боясь обжечься, потрогал пальцем черную поверхность и с удивлением убедился, что она мягкая. В остальном признаков роскоши в комнате не наблюдалось - если бы Саша жил в городе, то он бы наметанным глазом определил обстановку как "евроремонт". Ну а так как основная часть жизни прошла среди Рязанских полей, то свое новое жилище он оценил просто как клево.

Похоже, кто-то невидимый наблюдал за его пробуждением, так как дверь бесшумно отворилась и на пороге возникла стройная фигурка в белом халате. Саня и изумлением увидел миндалевидные, скошенные к вискам глаза на круглом желтоватом лице и улыбающиеся свежие губы. Перед собой прелестное создание катило столик, на котором Сашок увидел стакане с желтым соком и на отдельном блюдечке таблетку.

- Это яд? - спросил Саша с похмельным юмором. Девушка улыбнулась, показав великолепной белизны, хоть и неровные зубы, и движением ресниц и глаз показала на таблетку.

- Отравить меня хотите, изверги... - пробурчал он, кладя лекарство на язык и внимательно осматривая то ли медсестру, то ли горничную. Девушка словно бы и не замечала похотливых взглядов, замерла у столика неподвижная и прямая, как струнка. И не сводила с зеленовато- серого с похмелья, всклокоченного Сашка своих странно блестевших и пугающих неподвижностью глаз.

Саня, который после таблетки не умер, а, напротив, ощутил неожиданный прилив сил, вдруг понял - да это же робот, девица из резины. Оттого-то и смотрит, как кукла заводная, и улыбка у нее словно приклеенная...хотя сделана, конечно, мастерски, вот так встретишь на улице и не поймешь, что рядом с машиной вышагиваешь. У Саши, который был еще тем бабником, интерес к роботу приобрел несколько своеобразные черты. Он деловито отряхнул ладони о штаны, потер их, потом уверенно подошел к девушке и сунул руку за отворот халата. Лицо у него вытянулось на секунду - эти самые таинственные ученые дошли до того, что и температуру тела роботу сделали как живому человеку...и грудь с настоящим, быстро отвердевшим соском. Но не успел Саша продолжить исследования, как слезы брызнули у него из глаз вместе с искрами - неправильно, видимо, запрограммированный робот двинул ему так, что тот рухнул в кресло, задрав ноги.

- Ты что, козел, ручёнки распускать взялся? За шалаву, что ли, деревенскую меня принял?