Третий рай

Чистый щенок не стал благодарить начальство за такую неожиданную милость - он уже понял, что здесь, как ни в одном другом месте, можно рассчитывать только на расположение капризной дамочки Фортуны. Сейчас, по одной ей известной причине она повернула к нему капризное личико, и шансом надо было пользоваться без лишних мудрствований.

Однако он не очень представлял, что им предстоит сделать. Проработка, которой его так долго пугала Лина, была в его представлении чем -то проде собрания комсомольских активистов. Садятся все в кружок и начинают переливать из пустого в порожнее, не видя не смысла, ни цели, сдерживая зевоту и радуясь только бегущим минутам.

Представлял он себе все именно так и совершенно искренне недоумевал - для чего Лине нужен помощник? Делать оловянные глаза, надувать щеки и изредка вставлять что-нибудь вроде "Ну да!"?

Оказалось все проще и неприятнее - начальник охраны, который напустил на себя вид оскорбленного целомудрия, залез в кабину и за всю дорогу не проронил ни слова, только возмущенно сопел.

Санек, который уже почти привычно привставал в седле, видел за стеклом кабины насупленный профиль начальника охраны и удивлялся его мрачности. Ну будут его проверять, что ж тут такого? Ситуация такая, что надо, ничего не поделаешь. И обижаться не на кого.

Однако все произошло совсем не так, как ему представлялось. Не было никакого собрания с осоловелыми от духоты тягучих часов людей, не было пылких речей, ставящих провинившегося человека на место - короче, ничего похожего на родные комсомольские собрания ранней юности.

Петрович смотрел на Саню, как на врага народа, но ни слова не произнес - молча зашел в медпункт вслед за Линой, молча лег на стандартную, покрытую клеенкой кушетку, молча закатал рукав на здоровенной, как окорок, руке. Лина сноровисто перетянула кровоток жгутом и проткнула набухшую вену.

Подошел главный, сел, согнувшись в три погибели, на пластиковый белый стул, задымил, не обращая внимания на табличку с грозно перечеркнутой сигаретой - и, щурясь от обильного дыма, уставился на своего начальника охраны.

Теперь Санек понял, что имелось в виду под проработкой. Что вколола Петровичу Лина, он не знал, но это лекарство вызвало буквально словесный поток. Начальник охраны говорил, яростно вращая красными от сосудистых сеток белками, брызгал слюной, кричал и бился затылком об подголовник.

Саня даже удивился, отчего он не встает - при такой экспрессии лежать было просто преступно.

Арнольд кивал головой, выслушивая весь это бред - по другому бессмысленный поток образов и фраз Саня назвать не мог. Однако главный, судя по всему, остался доволен. Он, как-то криво улыбаясь, подошел к Петровичу, похлопал его по бурно вздымающейся мокрой груди - тот выворачивал глаза, косясь на него - и обратился к Лине.

-Дайте ему антидот и витамины. Придет в себя - скажите, что я его жду у себя. Вы готовьтесь к главному...

Петрович, человек старой закалки, пришел в себя довольно скоро. Он нетвердо стоял на ногах, казался измочаленным и осунувшимся .

Через несколько часов, когда Петрович пришел в себя, началась основная проверка. Арнольд, собрав молчаливых людей в столовой, той самой, где проходил банкет по поводу прибытия нового человека, в коротких и довольно жестких выражениях объяснил, что произошло чрезвычайное происшествие, что двое пытались сбежать.

- Самое печальное - говорил Арнольд, ссутулившись перед микрофоном- что они не только пытались сбежать, но и хотели нанести вред всем нам. Они пытались украсть идею, с тем, чтобы продать ее там - раздражительный жест рукой - и внести в общество, которое, как я уже говорил, не готово к такому открытию, панику. К счастью, нам удалось предотвратить побег...вы знаете, что после таких случаев приходиться, мы вынуждены применять меры, которые... да что говорить, мне это самому не очень нравиться, но ничего не поделаешь. В общем... объявляется карантин. Сейчас просьба разойтись по жилым помещениям и ждать. Те, кто будет оказывать сопротивление, приравниваются к дезертирам. А что у нас делают с дезертирами, вы прекрасно знаете.

Он помолчал и добавил зачем-то.

- Ничего хорошего.

Саня, который сидел рядом с ним, был поражен - перед ними колыхалась какая-то безликая серая масса, которая могла поглотить изможденного сухопарого человека, раздавить его и выплюнуть. Но, видимо, что-то произошло в головах собравшихся людей. Только прокатившаяся волна приглушенного ропота показала, что слова хозяина они поняли и оценили. Арнольд, при всем своем внешнем спокойствии, сжал кулак опущенной руки так, что побелели костяшки - видимо, не всегда его рабочие, да и белые воротнички, были такие спокойные. Саня не знал, какими методами были задавлены бунты, если они были, но повторения не хотел, судя по молчаливой покорности, никто.

Петрович стоял, набычившись, поводил красными, как у вурдалака, полускрытыми набрякшими веками глазками, Лина вдруг нашла Санину ладонь и сжала ее до боли.

- Как простой будет оплачиваться? - вдруг крикнул кто-то, и обстановка мгновенно разрядилась.