Третий рай

- Как рабочий день - сообщил Арнольд. - естественно, для тех, кто не участвовал в побеге, кто не помогал... кто не помогла делать мускуловиков, не разработанных лично мною - для тех вынужденный прогул будет засчитываться как рабочий день. Теперь - он придал в голоса металла - теперь расходимся по комнатам и ждем...

- Мне очень печально - добавил он после паузы - что опять происходит то, чего не должно быть. Я считал, что мы... что мы не то что одна команда, а одна семья... что мы делаем общее дело, которое в ближайшем будущем повернет развитие человечества, которое, как известно, зашло в тупик, повернет его в новое русло. Мы начали новую эру в истории цивилизации... а любая новая эра вызывает мощное сопротивление со стороны ретроградов, которым не нужно улучшение для всех, им нужно посытнее набит брюха и потолще - карман. Все вместе мы сила, к тому же к нам постоянно прибавляются новые люди. Но мы должны быть монолитом, поэтому мне приходиться следить за чистотой наших рядов... если информация о том, что мы тут с вам делаем, раньше времени просочиться в большой мир, от нас...- он помолчал и добавил с силой. - я не оговорился, именно от нас, а не от меня - не останется даже воспоминаний. Друзья мои, я прекрасно представляю, с кем мы будем иметь дело, с кем нам придется бороться. И предатели в наших рядах недопустимы.

- Опять начались общие фразы - прошептала Лина- несколько лет уже долбит одно и то же, всем надоело... черт, коровы несчастные.

Саня непроизвольно усмехнулся - действительно, народ подобрался своеобразный. Похоже было на то, что Арнольд вместе со своей правой рукой, начальником охраны, проводил этакий естественный отбор, уничтожая любые ростки непокорности в зародыше. Ну и платил он хорошо,

так что народ, большей частью тертый и битый и в перестройку, и в дикий период накопления капитала, предпочитал от добра добра не искать. Люди переговаривались с соседями, но в то же время медленно и покорно расходились. Петрович вытер лоб и Санек с удивление заметил, что мясистая лапа у него крупно дрожит. У профессора дрожала щека и губы искривила какая-то приклеенная улыбка...

Видимо, они ждали какого- то другого поворота событий и были к нему готовы - Санек опять же почувствовал себя в чем-то ущемленным. Опять не договаривали, не объясняли... просто ставили перед фактом, и оставалось домысливать все, что ему не сочли нужным сообщить.

Саньку до зуда по спине было интересно, чем все это закончится - неужели народ покорно, как баранье стадо, позволит колоть себя так же, как это сделал Петрович? Но тому то ладно, нечего было скрывать, а другие, те, чье рыло в пуху? Что такие есть, Саня не сомневался - все-таки жить в полной изоляции от общества невозможно, невыносимо, да и неестественно тоже.

Люди, как был свято уверен Санек, обязаны тянуться к культуре - так как в ином случае они просто теряют право называться этим высоким званием.

Даже в его любимой деревне, в этом он был уверен, культура была не высоте. Когда вся страна, затаив дыхание, смотрела приключения очередных узколобых братков на черной машине, а потом закачивала на мобильные телефоны мелодию, сразу позабыв суетливый речитатив - в его деревне делали то же.

Когда вся страна наслаждалась достижением американской культуры, смакуя выдавленные между пальцами ноги глаз и откушенный у некрофила язык, любовалась веерными фонтанами крови из отрубленных рук и слабой игрой обезжиренной стервы - родная Санина деревня не отставала. В самом деле, если Москве диктует моду Нью-Йорк, то естественно, что сама столица имеет право указать бесчисленным затерянным населенным пунктам, что им смотреть и чем восхищаться. Ну и показать живой пример, конечно же.

Как можно прожить несколько лет, не зная, каким шедевром Голливуда восхищается страна? В какой новой комедии американцы утонченно наслаждаются отрыжками и трещащими за столом утробными очередями? Сколько миллионов долларов потратили на очередной боевик - и сколько людей пошли смотреть на взрывы и компьютерные эффекты?

Санек хотел это знать, он хотел жить полной жизнью и дышать полной грудью вместе со всем миром, хотел в едином порыве, вместе со всеми войти в долгожданный капиталистический рай - с ослепительным оскалом, под хруст жареной картошки и показом смешной войны между детьми и папой за кусок шоколада...

Санек считал, что это его неотъемлемое право - впитывать в себя, как потрескавшаяся земля в жару впитывает первые редкие капли, настоящую культуру, и лишение его этой возможности воспринимал примерно как лишение свободы.

Здесь же, как он успел заметить, не было даже телевизоров. Кроме всего прочего, у людей, случайно или намеренно попавших под линялое крыло Арнольда, отбирались сотовые телефоны, а круг лиц, имеющих право выезда за территорию, был крайне мал и привычен, как потом выяснил Санек, к проверкам.