Третий рай

Но что с них было взять. Человек, который добровольно похоронил себя в первобытных лесах - недаром местные говорили, что изгнанные из городов священниками языческие персонажи собрались в чащобах и не тужат - и добровольно отказался от любого контакта с культурой, заслуживает жалость, снисхождения а так же возможность исправиться...

Санек готов был объяснить Арнольду всю прелесть новых фильмов, используя все те же замечательные слова - но как-то все не доводилось.

Нападение мускуловиков, неистовый галоп, разговор с Линой - и теперь вот сумрачное ожидание чего-то недоброго... ладно, великодушно решил про себя Санек - как- нибудь я покажу долговязому все его заблуждения. И вот тогда в лесу можно будет жить так же комфортно, как и в городе. С такими-то условиями... да еще и платить за все не надо. Вот когда страдающая без мировых новинок душа будет постоянно получать животворную подпитку, тогда Санек - да и не только он - будут абсолютно счастливы и радостны. Тогда не потребуется никаких проверок, поскольку не будет побегов... ну кто, скажите, бежит от своего счастья?

По крайней мере сам бы он, помня русскую пословицу - от добра добра не ищут - никуда бы не рвался, ничего бы не искал, служил бы своему новому хозяину верой и правдой. В самом деле, что он оставил за спиной? Свободу? Да, пожалуй, свободу... но это такая вещь, о которой можно мечтать лишь за решеткой. Когда она принимает тебя в свои гостеприимные объятия, оказывается, что они не столь нежны и теплы, как казалось издалека, а напоминают скорее каменное сжатие борца...

так что Санек с радостью отказался бы от свободы - тем более что и мечтать о ней гораздо приятнее сытому и одетому, чем с подведенным от голода животом и полным отсутствием перспектив. Если Арнольд прислушается к голосу народа и примет меры для продвижения искусства в массы - вдруг всплыл в сознании лозунг давно прошедших времен - то и массы будут работать с радостью и удовольствием...

От тайной критики он получал странное, граничащее с болезненным, удовольствие. Ему казалось, что даже Арнольд будет удивлен и обрадован тем, что парень из глухой деревни может давать ему дельные советы....

Правда, кому нужны будут советы парня из глухой деревни, в голову, слегка ошалевшую от увиденного, не приходило - так что Санька все устраивало. И собственный ум, и косность Арнольда, и наивность его...

Некоторые люди размышляют о величии мироздания, некоторые - о тайнах природы, некоторые о таинственных цивилизациях... Санек же последнее время часами рассуждал о том, почему он такой умный, а Арнольд - такой глупый. Ну это надо же - иметь в руках ключ от несметных сокровищ и не мочь им воспользоваться.

Санек видел, что многие их тех, кто работает на Арнольда не за страх и за совесть, а за вполне реальные деньги, такого же мнения, но отчего-то не хотят ничего в сложившейся ситуации менять. Видел и удивлялся. Так что в мысли о том, почему он такой умный, закрались новые варианты - почему все такие глупые.

Проверка занесла его на недосягаемую раньше высоту. Он не задавался вопросом, почему ему так повезло, увлеченный многочасовыми рассуждениями о собственном уме, он принимал все как данное - и только эта способность вместе с полным отсутствием воображения помогла сохранять присутствие духа.

В этом маленьком конгломерате уже давно страх перешел в недовольство - даже баснословные суммы, которые никому на воле и не снились бы, не тешили и не радовали. Все жили в постоянном ожидании какой-то катастрофы. И не чувствовал ее приближения, пожалуй, один единственный Санек.

Он умел вообще ни на что не обращать внимания. Он не особо задумывался, куда делись люди, наговорившие лишнего в своих номерах перед камерами. Не сильно волновало его и то, что некоторые, пытаясь не дать себя уколоть, шли на проверенных охранников с мужеством обреченных - и тоже пропадали неведомо где. Только Петрович ходил какой-то на удивление довольный... ему это все по непонятной причине нравилось.

Санька не интересовало, что Арнольд почернел лицом и постоянно что-то про себя бормочет, что у Лины раскосые глаза стали совсем черными из-за окруживших их глубоких теней...только он один ел за троих, держал чужие напряженные руки, привыкнув к входящим в кожу иглам, и наслаждался жизнью.

Ему казалось, что впервые за многие годы судьба повернула к нему свое благосклонное, но капризное лицо - он два раза, как потом объяснила ему Лина, избежал либо смерти, либо приватной беседы с Петровичем, что гораздо хуже, и вот теперь ходил, чувствуя свою власть и наслаждаясь это властью.

Лина не разделяла его восторгов - он она вообще была, как понял Санек, совсем на другом полюсе. Каким недобрым ветром занесло ее сюда, так и осталось для него загадкой, но что ветра эти были не южные - сомнений не вызывало.

Только сейчас Саня смог оценить грандиозность отстроенного в глухом лесу предприятия - и, честно говоря, от этой оценки у него захватывало дух. Живя в глухой деревне, он не знал, с чем сравнить то, что видел, но подсознательно понимал, что сюда вбухан не один миллион.