Третий рай

Так что - сделал вывод для себя Снэк - насколько примитивны были древние предки, настолько же примитивны были и их чувства. И живые женщины, предлагающие себя, были настолько же глупы и не нужны, как кремневый наконечник в эпоху ядерных ракет - такие были, Снэк читал.

Он был уже на последнем издыхании, но чувствовал странную гордость и удовлетворение - большинство ценровиков спят себе, кто на воздушных струях, кто на антиграве, кто на водяном матраце, кто по старинке - на пуховых перинах, встречались и такие оригиналы. А он, Снэк, продирается сквозь непролазную чащу, рискуя сломать себе шею, а может быть - руки и ноги, весь в царапинах, поту и паутине, мечтая только об отдыхе в теплых струях, пахнущих розовыми лепестками, и с сигаретой в расслабленных губах. Им этого не понять...

Снэк с оглушительным треском, словно дикий зверь, вывалился, проломив кусты и встал, покачиваясь, вздымая хриплым дыханием грудь - оставалось самый опасный, трудный участок пути. Забор из крупноячеистой проволочной сети был для большинства непреодолимым препятствием - но не для Снэка и его подружки. Она виднелась грациозным обнаженным телом на самой вершине забора - здесь было еще светло от горящего яркими огнями Центра - и ждала хозяина.

У Снэка появилась соблазнительная мысль - пульт управления в кармане, можно одним нажатием кнопки перепрограммировать подружку на помощь, и тогда не надо будет надрывать мускулы, его поднимет наверх рука, словно лифт... но его не зря уважали под куполом за твердость характера и мужественность. Снэк вцепился руками в ячейки, весь побагровев от натуги, и, одновременно упираясь коленями и даже немного сгибая локти, через несколько минут добрался до самого верха - подружка даже не переменила позы, слегка покачиваясь вместе с забором. Потом нырнула ласточкой в темноту, словно в воду, сделала кульбит и замерла не земле в позе гимнастки, закончившей выступление - выгнувшись всем телом и устремив прямые руки к звездам.

Снэк мог бы оценить и красоту полета, и сильное изящество движений - но он позорно застрял наверху, судорожно стискивая руками ржавый уголок, на котором крепилась сетка, и с ужасом чувствуя, как руки слабеют, как ползут ноги по сетке, как задираются штаны, как уставшее от непосильных нагрузок тело крениться к земле все сильнее...

Он успел крикнуть подружку только тогда, когда уже начал падать, закрыв глаза и готовясь к страшному, ломающему кости удару...

Удара не было - его схватило что-то крепкое, пружинистое, под весом тела хозяина подалось назад и только через несколько быстрых шагов восстановило равновесие и бережно поставила Снэка на землю.

- Вот трам-тарарам... - ворчал он, потирая бока - все-таки надо было тебя пожирнее сделать... падать было бы помягче...

Подружка, которая на ночь лишена была речи - беззвучный режим подчеркивал всю опасность приключения - молча пожала плечами и повернулась к полю, на котором угрюмыми застывшими взрывами темнели разросшиеся кусты. Снэк посмотрел сзади не ее фигурку и довольно облизнулся, как кот на сметану - долго пришлось ему спорить с формовщиками, пока наконец не получилось то, что именно надо. Зато теперь он обладатель самого красивого в Центре женского тела.

С другой стороны, каждый мог сказать то же самое. Поскольку формовщики делали все на заказ, то идеал у каждого был, как говориться, под рукой - и до чужих идеалов никому не было дела. Даже если кому-то личный робот начинал надоедать, то всегда можно было сделать себе еще пару штук, других и по внешности, и по характеру, и по разговору, да и старого можно было перепрофилировать. Собственно, многие жили именно так. На манер смуглых людей, которые когда-то назывались ближневосточными шейхами - у них были гаремы из десятков, а то и сотен женщин, которыми можно было лакомиться в любое время суток.

Правда, современные "шейхи", как их насмешливо называли, были избавлены самой судьбой от муторной и тяжелой обязанности - содержать своих жен.

Современный шейх мог поступить по-другому - надоевшая жена просто выключалась и ставилась в специальную комнату, в которой и стояла, бездействуя. У некоторых любителей в таких комнатах стояли целые роты женщин с покорно опущенными головами и прикрытыми веками.