Третий Рейх. Дни Триумфа. 1933-1939

Все эти речи, законы, указы и полицейские рейды четко давали понять рядовым нацистам, что время насильственных действий на улицах снова пришло. Пример массовых сцен насилия в Вене после аннексии Австрии в марте 1938 года стал дополнительным стимулом[1352]. Берлинские нацисты поощрялись Геббельсом и шефом полиции Хеллдорфом, они рисовали звезду Давида на еврейских магазинах, врачебных приемных и адвокатских конторах по всему городу, ограбили многие из них и уничтожили три синагоги. Насилие распространилось на другие города, включая Франкфурт и Магдебург. Гитлер остановил это насилие 22 июня, не в последнюю очередь потому, что оно затрагивало многих евреев из иностранных государств, оказавшихся в то время в городе, а отношения с другими странами были напряжены. Однако эти действия носили сугубо тактический характер. 25 июля 1938 года Геббельс описывал разговор, в котором Гитлер дал свое общее одобрение его действиям в Берлине. «Главное то, что евреи изгоняются. Через 10 лет их не должно остаться в Германии». Каким образом это должно было произойти, было не так важно. Задачи иностранной политики в данный момент не позволяли прибегать к открытому насилию, но оно не исключалось в принципе[1353]. Изменив тактику, берлинская полиция издала конфиденциальный список из 76 пунктов, в котором перечислялись способы преследования евреев без нарушения закона: вызовы в полицейские управления в Шаббат, придирки при проведении санитарных и пожарных проверок еврейских зданий, затягивание оформления юридических документов (если только это не касалось эмиграции) и т.д. Тем не менее насилие продолжалось, иногда по законным основаниям, иногда без них. Когда местные власти в Нюрнберге и Мюнхене приказали уничтожить главные синагоги в своих городах, нацисты разгромили синагоги по крайней мере в десятке других городов. В некоторых районах Вюртемберга возобновились нападения на еврейские дома, а еврейских жильцов вытаскивали из их квартир, избивали, плевали на них и вывозили за пределы города. Благодаря официальным мероприятиям предыдущих нескольких месяцев, все еврейские магазины и здания были явно помечены, все евреи получили специальные удостоверения, а их дома были занесены в особый полицейский реестр. Поэтому их было очень просто найти[1354]. В СС стали обсуждать планы ареста всех остававшихся евреев в случае начала войны. Наконец, под постоянно усиливавшимися требованиями Гитлера обеспечить финансирование и производство вооружений, комитет по реализации Четырехлетнего плана во главе с Германом Герингом стал все пристальней присматриваться к остававшейся собственности и финансовым средствам евреев в Германии[1355].

Ситуация снова подходила к той грани, за которой должны были начаться погромы, как летом 1935 года. Тем временем режим начал принимать меры по выдворению ненемецких евреев из рейха. Арийские работодатели получили приказ уволить всех таких сотрудников осенью 1937 года, после чего почти тысяча русских евреев были изгнаны из страны, хотя этот процесс и занял больше времени, чем планировалось, из-за отказа сотрудничать со стороны советских властей[1356]. В следующем году служба безопасности СС обратила свое внимание на 50 000 польских евреев, проживавших в стране. Сорок процентов из них на самом деле родились в Германии, но с точки зрения Гейдриха все они были нежелательными элементами, поскольку никто из них не попадал под действие немецких антиеврейских законов. Опасаясь их возвращения, антисемитская военная диктатура, правившая Польшей, 31 марта 1938 года приняла закон, который позволял лишать польского гражданства этих несчастных людей, которые в таком случае лишались вообще любого гражданства. Переговоры между гестапо и польским посольством в Берлине не привели ни к чему, и 27 октября немецкая полиция начала арестовывать польских рабочих, иногда вместе со всеми семьями, под строгой охраной грузить их на опечатанные поезда и перевозить к польской границе. Таким образом было перевезено восемнадцать тысяч человек, без какого-либо уведомления, без багажа, кроме минимального набора личных вещей, и часто без еды и питья во время поездки. По прибытии на границу полицейский эскорт выгонял их из вагонов и заставлял переходить на другую сторону. Скоро польские власти закрыли границу со своей стороны, и изгнанники были вынуждены бесцельно бродить по ничейной полосе, пока польское правительство не смягчилось и не организовало лагеря для беженцев прямо на территории границы. Когда польские власти издали приказ о выдворении немецких граждан обратно в Германию, немецкая полиция прекратила такие действия 29 октября 1938 года. В ходе переговоров между двумя правительствами наконец удалось добиться соглашения, по которому высланным лицам разрешалось вернуться в Германию, чтобы собрать свои вещи, после чего они возвращались в Польшу навсегда[1357].

«Хрустальная ночь»

I