Третий рейх. Дни войны. 1939-1945

Целью заговорщиков был военный переворот, однако при всех стараниях Штауффенберга заручиться более широкой поддержкой через переговоры с социал-демократами, такими как Лебер, военно-консервативная оппозиция в целом не снискала авторитета у населения Германии[1447]. Однако гибель Гитлера могла ускорить распад режима, ослабить узы верности, которые даже в середине 1944 г. все еще связывали с фашизмом слишком многих немцев, и на несколько месяцев раньше завершить войну, тем самым избавив от гибели миллионы человек с обеих сторон. Этого было более чем достаточно, чтобы рискнуть. Договоренности, которых достигли заговорщики, и поступки, которые они совершили, достались им дорогой ценой. Но в конце концов, сложа руки они не сидели. Общий настрой всех участников Сопротивления косвенно выразил в своем последнем письме матери граф Петер Йорк фон Вартенбург. Незадолго до своей казни он написал: «Отнюдь не амбиции и не жажда власти подтолкнули меня к действию. Мои поступки были продиктованы исключительно патриотизмом, переживаниями за судьбу моей Германии, которая развивалась вот уже две тысячи лет»[1448]. Германия Вартенбурга, равно как и всех заговорщиков, была страной прошлого, причем прусского прошлого, и граф постепенно осознал, что Гитлер всеми способами старался уничтожить ее.

Глава 7 Падение

«Последняя искра надежды»

I

В конце июля 1943 г. в Гамбурге, прочесывая развалины после авианалета союзников, бригада спасателей извлекала из-под груды камней 15-летнего мальчика, живого и невредимого. Отблагодарив своих спасителей, Ульрих С. присоединился к направлявшейся из города колонне беженцев и спустя несколько дней приютился у своего дяди, жившего в близлежащей деревне. Будучи сыном убежденных социал-демократов, мальчик не желал иметь с войной ничего общего и спрятался на чердаке дядюшкиного дома в лесу, чтобы не попасться на глаза Гитлерюгенду. Он следил за событиями, слушая радиопередачи Би-би-си, и, чтобы не чувствовать себя в изоляции, вел дневник под названием «Говорит враг!». Запись, датированная 20 июля 1944 г., точно отражала его отношение к происходящему: «К сожалению, грязную псину чудом не ранило... Вероятно, на сей раз Гитлер избежал кары, но совсем скоро этот кровавый убийца получит заслуженное»[1449]. После первых судов над заговорщиками Ульрих написал: «Их замысел доведут до конца. Нацисты хотят пожертвовать всем народом, лишь бы хоть немного отсрочить свое падение»[1450].

Слова мальчика были, мягко говоря, резкими. Конечно, невозможно определить, насколько его настрой разделяли в других семьях бывших социал-демократов и коммунистов. Однако для многих выходцев из этой среды, сражавшихся на фронте, попытка покушения на Гитлера расценивалась как предательство; ведь если они одобряли подобное, то ради чего стоило воевать? «Мы знаем, — писал один солдат 7 августа 1944 г., — что все эти мошенники — масоны или же в сговоре, точнее, в подчинении международного масонства. Жаль, я не мог участвовать в усмирении этих негодяев»[1451]. Случившееся потрясло убежденных нацистов. Давний австрийский коричневорубашечник Альфред Мольтер, служивший в наземном подразделении люфтваффе, 20 июля 1944 г. из Вены, где навещал мать, писал своей жене Инге:

Дорогая, ты слышала о попытке покушения на фюрера? Дорогая, мне так захотелось куда-нибудь спрятаться и начать молиться. Хвала небесам, фюрер спасен. Инге, если бы фюрер погиб, война была бы проиграна, а Геринга бы непременно тоже убили. Этого бандиты и добивались. Какая продажная свинья смела поднять на него руку? Едва я обо всем узнал, я просто не мог оставаться один и тут же записался в СА[1452].