Третий рейх. Дни войны. 1939-1945

Теперь нацистская пропаганда изо всех сил старалась вселить в душу населения панический страх перед захватом его территорий. Обращение Гитлера, прозвучавшее по радио 24 февраля 1945 г. (в честь годовщины оглашения программы нацистской партии в 1920 г.), предостерегало немцев о той рабской участи, которая ожидает их в Сибири, если Советы все же победят[1550]. На следующий день, 25 февраля, в очередной статье еженедельника «Рейх» Геббельс предупреждал, что в случае поражения Германии, Сталин немедленно захватит Юго-Восточную Европу, и «эту огромную территорию вместе с необъятными просторами Советского Союза тут же заслонит железный занавес, за которым все народы будут преданы закланию»[1551]. Последнее выступление Гитлера, обращенное ко всем воинским чинам, воюющим на Восточном фронте, было опубликовано 15 апреля 1945 г. и с помощью устрашающих картин призывало войска биться до последнего: «Наш заклятый еврейско-большевистский враг копит силы для последнего удара. Он хочет уничтожить Германию и истребить ее народ... Старики и дети будут перебиты, а женщины и девушки станут шлюхами в солдатских казармах. Остальных же погонят в Сибирь». Но Германия избежит этой участи, если только немцы сумеют выстоять. «На подступах к столице рейха большевики... захлебнутся в собственной крови»[1552]. Последние несколько недель Геббельс неустанно повторял эти страшилки. Он вновь извлек из небытия гипотезу о том, что союзники якобы намеревались уничтожить немецкую расу. Вторил ему и начальник Генерального штаба сухопутных войск Гейнц Гудериан, заявлявший, что солдаты Красной Армии хотят лишь одного — грабить, насиловать и убивать[1553].

Некоторое время зловещие предостережения подобного рода могли не только подействовать, но и привести к противоположному результату. Как мы уже знаем, многие немцы полагали, что не в праве осуждать советских солдат после всех тех зверств, которые прежде учинила Германия. Однако не только репрессии против евреев пробуждали подобное чувство вины. В одном из сообщений говорилось о партийном функционере из Штутгарта, который риторически вопрошал: «Разве наши солдаты СС не поступали более жестоко со своими согражданами, немцами, нежели русские поступали с населением Восточной Пруссии? Мы сами показали им пример того, как следует обращаться с политическими противниками»[1554]. Публичные призывы к дальнейшей борьбе так и не имели успеха. 24 февраля 1945 г. Борман издал обращение в честь годовщины оглашения программы НСДАП в 1920 г. Любой, кто помышлял о бегстве или капитуляции, заявил он, является предателем нации. Наградой за самопожертвование станет победа. Если германский народ будет стоять твердо, Германия одолеет врага[1555]. Вскоре некто услышал разговор трех женщин, которые разглядывали плакат «Берлин трудится, сражается и побеждает!» на витрине берлинского универмага «Запад» (KdW). Одна из них сказала: «Еще несколько таких бомбежек, как вчера, — и побеждать будут одни развалины... В воскресенье было как-то не особенно заметно, чтобы Берлин сражался. Американцы сбрасывают бомбы, куда хотят. Они хозяйничают в нашем небе, как у себя дома»[1556]. Жители захваченных областей начали искать способы мирной сдачи врагу. Это возмущало нацистских фанатиков. «На собрании городского совета, — писала Лоре Вальб, вернувшись из Мюнхена в родной городок Альцай в Рейнланде, — доктор Ш. также убеждал сдать город, поскольку бороться дальше бессмысленно и, кроме того, нужно сберечь все то, что удавалось сохранить до сих пор. Гаулейтер, конечно же, выступал за то, чтобы сражаться до конца»[1557]. В одном из сельских районов Германии местные жители с вилами набросились на солдат, пытавшихся взорвать мину на пути американских войск[1558].