Третий рейх. Дни войны. 1939-1945

Над головой чередой возникали обгоревшие развалины. Внизу у реки, где проходили толпы людей и многие присаживались отдохнуть, из развороченной земли торчали сотни пустых прямоугольных капсул от зажигательных бомб. Впереди немало домов все еще было охвачено огнем. Иногда на дороге попадались трупы, похожие на небольшие ворохи лохмотьев. Череп одного был размозжен, и верхняя его часть напоминала багровую чашу. Однажды на дороге увидели руку с бледными тонкими пальцами, словно принадлежавшую восковой модели, какие обычно выставляют в витринах парикмахерских. Металлические остовы взорванных машин, сгоревшие гаражи. Дальше от центра встречались те немногие, кому удалось спасти хоть что-то из имущества. Одни толкали тележки с постельным бельем и прочим скарбом, другие сидели на коробках и узлах. Между этими островками жизни, мимо трупов и уничтоженных машин, вверх и вниз по Эльбе текли потоки людей, образуя тревожную и безмолвную процессию[1591].

Через пылающий город супруги добрались до «Еврейского дома», который оказался почти полностью разрушен. Бригада «скорой помощи» осмотрела глаз Клемперера. Затем пара пришла в медпункт, где им удалось поспать и перекусить. Позже их отвезли на загородную базу люфтваффе, где покормили, а Клемперер получил дополнительную медпомощь. Он записался под своим настоящим именем, не указав предательского имени Израиль, которое с начала 1939 г. он обязан был носить по закону. Покинув Дрезден, они отправились на поезде (что, впрочем, запрещалось евреям под страхом смерти) на север и прибыли в Писко-виц, где жила их бывшая служанка Агнес. Она заверила их в том, что никому не говорила о своей работе в еврейской семье, и приютила у себя в доме. На неизбежные расспросы местного бургомистра — Вы случайно не еврейского происхождения? Вы родились от смешанного брака? — Клемперер отвечал твердое «нет»[1592]. Неразбериха, царившая в последние месяцы войны, предоставила им и некоторым другим евреям шанс на выживание. И они охотно этим воспользовались.

Лишь ярые нацисты воспринимали воздушные налеты союзников как стимул к дальнейшему сопротивлению. Вскоре после бомбардировки Дрездена Луиза Зольмиц встретила знакомого, работавшего в Министерстве пропаганды:

Когда я сказала, что 99% жителей Гамбурга хотели, чтобы бомбежки поскорее прекратились, и что их последствия еще предстоит пережить, X. закричал: «Но это чистое безумие! Так думают только безмозглые плебеи! Мы должны с честью выдержать Суд Истории. Вы не имеете права омрачать наше будущее столь неадекватным представлением о нем»... Для него события в Дрездене стали «крупнейшим массовым убийством в истории»[1593].