Третий Шанс

Холодный дарит свет ему.

Короткое глухое имя

Он поминает вкривь и вкось,

Слова используя такие! -

Поэт бы истинный не снёс.

Учёный кот в оправе толстой

На цепь посажен взаперти,

И ратны воины котовский

Поставлены покой блюсти.

А в небе путник одинокий

Звезды далёкой ищет свет

В чужом краю грустит, мятежный,

Ему бы пачку сигарет.

* * *

Коля стянул скафандр и отправил в камеру дезинфекции. Ох, что ж они так паранойят, снаружи нет микробов! Минус двести! Хороший хозяин собаку не выпустит. Он вздохнул, вспомнив Ника. Как он там? А дезинфекцию надо бы перед выходом делать, реальная-то опасность исходит отсюда, изнутри. А то вот так по случайности чего-нибудь живучего наружу занесём, да и создадим тут цивилизацию бактерий, и она нас поработит лет этак через миллион. Или миллиард… Надо у Минжа спросить, он биолог, должен знать.

В кают-компании было всего трое – Минж, Билл и Элли. Мужчины играли в го. Непонятно зачем. Разве что Минж получал удовольствие от выдумывания новых изощрённых способов расправы с американцем. Элли, как всегда в обтягивающем комбинезоне, принимала различный позы, стараясь внимательнее рассмотреть игровое поле с разных ракурсов, чем одновременно доставляла эстетическое, назовём это так, удовольствие мужчинам и тем же самым отвлекала их от игры, большей частью опять же американца. В общем, Биллу доставалось. А он всё равно старался. Молодец парень!

– Ник, – грустно констатировал американец Колино появление, бросив на него мимолётный взгляд. – Я проигрываю.

На странном языке они здесь говорили. На странном английском. Точнее, на английском-современном. Коля в фильмах и несколько раз на улице и русскую речь подобную слышал. Милена и Ли Сы сетовали (а Бриз зло иронизировал), что это как раз то, во что превратился великий и могучий язык за те десятки лет, что пропустил Коля. Многие современники использовали речь лишь как средство передачи информации. Ну… как смска. Слов стало немного, да и те подсократились. Даже лаконичное «что-нибудь» превратилось в карикатурно короткое «чёнть». Языком, изъясняться которым Коля уже здесь, в настоящем (вот ведь уже привык, поначалу думал «здесь, в будущем»), начал стремиться, говорили совсем немногие. Современная интеллигенция.

Вот и с английским то же самое. Вместо “would you like” – “wulke” (так и говорили – «вульке», это типа как по-русски вместо «чего бы вы хотели» сказать «чёхош»), ну и так далее. В общем, не Шекспир. Освоить такой язык было совсем несложно.

Коля, кстати, освоив язык аборигенов, попытался Шекспира в оригинале почитать. Бесполезно. Ничего не понял. Почти вообще. Попробовал что попроще, с тем же успехом.

Эх… по-русски бы он Биллу ответил развёрнуто! Но Колиного аборигенского хватило лишь на фразу: «Это можно было ждать».

Элли склонилась над игровым полем, повернувшись к Коле спиной. Ну, не совсем спиной… И Коля в очередной раз вспомнил себя того, из прошлого… Ну, никуда ж оно ж не делось. А чего такого? Ну, правда бы не отказался. Элли девушка очень сексуальная. «Хорошо хоть не девкой или тёлкой назвал», – подумал Коля и вздохнул. Тяжело это. И противно. И главное, непонятно – то ли всё сложно, то ли всё просто.

Ну ладно. Элли не девка и не тёлка. Она очень яркая девушка с очень ярким характером. Умная, только редко это демонстрирует. Характер чрезвычайно жизнерадостный, и при этом резкий и импульсивный! И ещё потрясающая интуиция. А с такой сексуальной внешностью – вообще гремучая смесь. Элли сводила с ума всё мужское население базы, а из этого следовало, что и женское. Сводила с ума по-разному, но никого не оставляла к себе равнодушным. Особенно доставалось тем, кто пытался равнодушие сохранить. Говорили о ней много, а обсуждению её частной жизни уделялось особое внимание, хотя и беспредметно. Кто утверждал, что она переспала с половиной здешнего мужского населения или даже со всеми, другие возражали, что вообще ни с кем. Поскольку фактов не было, Коля относился к таким разговорам безучастно. Первые несколько недель он и к самой Элли безучастно относился, а вот теперь она за него вдруг «взялась».

Первый месяц Коле было вообще ни до чего и ни до кого. Как-то жил, что-то делал, язык, опять же, осваивал. А душой и мыслями так и оставался на Земле. Он никому ничего не рассказывал. Сергей вообще приказал «не выделяться». Просто обычный парень из России. Желательно, замкнутый, весь такой в себе.

Похоже, они все тут такие или половина хотя бы. Немногие рассказывают о прошлом, о земной жизни. Есть «здесь и сейчас», есть их база «Джульетта», есть они сами друг у друга, и всё.