Третий Шанс

Удалось спасти сто девяносто три человека. Из них над двадцатью тремя Василий Никифорович лично, укрывая от уже стихавшего горячего дождя, раскинул оранжевые МЗШ-23, мобильные защитные шатры с радиомаяками, а потом помогал укладывать пострадавших на носилки, а потом опять искать-искать-искать. Не доверяя ни дронам, ни молодым и менее опытным сослуживцам. Он шёл на стоны и крики, шёл на запах, благо современные защитные костюмы можно настраивать соответствующим образом, шёл просто куда подсказывала интуиция. И успокоился, лишь когда спасли всех, кого можно спасти, и нашли всех, кого уже нельзя. А потом транслировал в широкий диапазон: «Спасательная операция завершена. Всем спасибо». И улетел в Москву.

История мгновенно получила широчайший резонанс. Видео со спутников транслировалось в сеть онлайн, а первые журналисты на месте трагедии появились уже через час после бригады МЧС.

Министру, который неоднократно гневно высказывался о секс-меньшинствах, припомнили это и широко растиражировали его слова. Журналисты однозначно увязывали «прохладное» отношение министра к спасению геев (ну надо же – отдать приказ о спасательной операции временно расформированному подразделению МЧС, да ещё и лечь спать сразу после этого!) именно со взглядами его на секс-меньшинства.

Ну, а генерал Федоренко стал героем. Не только сюжетов в СМИ, посвящённых трагедии и зафиксировавших каждый шаг, каждое движение заместителя министра. На какое-то время он сделался символом настоящего «боевого генерала на, казалось бы, мирной работе».

Через несколько дней агрессивной кампании в СМИ министр был вынужден подать в отставку, и Президент, идя на поводу у этой же кампании, отставку принял. Предложение занять пост министра, разумеется, было сделано Василию Никифоровичу Федоренко.

* * *

Первый раз покурить Коле удалось через месяц после прибытия на «Джульетту». В течение последующих двух недель он научил курить Билла, Берни, Хоанга и, кто бы мог подумать, Азуми. Ещё через две недели курящих насчитывалось полтора десятка человек – почти половина личного состава базы.

А дело-то оказалось нехитрое. Пищу, одежду, предметы утвари и обихода на «Джульетте» изготавливали на уже знакомых 3D-принтерах. Как выяснилось, в глобальной сети в свободном доступе висели программы для изготовления сигарет, а на базе имелись необходимые ресурсы, да и требовалось их немного.

Самым сложным оказалось выполнить приказ «не выделяйся». Пришлось подстроить так, чтобы Берни якобы случайно застал Колю, с интересом рассматривающего динамическое изображение курящего человека. Ему Коля сообщил, что курить пробовал несколько раз, что, если не затягиваться и курить редко, то дело почти безвредное, зато, если табак с правильными ароматическими добавками, это вкусно. Потом вздохнул и перелистнул страницу.

Берни был африканцем. Самым настоящим, ростом два метра, c чёрной лоснящейся кожей, чёрными как уголь кучерявыми волосами и пухлыми губами. Удивляло, как он, проведя на «Джульетте» три года, оставался живым, энергичным, любознательным и открытым. Он был специалистом по двигателям, поэтому у него хватало работы, но оставалось и много свободного времени.

Когда Коля явился на ужин, Берни уже выходил из столовой. Коля улыбнулся и жестом изобразил курящего человека. Берни в ответ тоже улыбнулся. Элли засекла безмолвный обмен знаками, но Коле ничего не сказала, а вот с Берни, судя по всему, пообщалась. В итоге уже через час были изготовлены две сигареты. Место покурить с хорошей вытяжкой и с соблюдением требований пожарной безопасности нашлось быстро – в маленьком холле утилизационной шахты. Собрались втроём, по-заговорщицки – Элли, Берни и Коля. Элли курить не намеревалась, но на приобщении Берни и Ника (так его звали на базе) к этому процессу настаивала с энтузиазмом. В общем, собрались. А потом ещё час искали источник открытого огня.

О событии практически сразу стало известно всему персоналу «Джульетты», и Франк-Мартин Шульце, директор базы, оказался в затруднении. С одной стороны, не пресечь такое было бы сложно, понятно, почему. С другой – уставу базы такая выходка не противоречила, и формальных оснований для запрета не было. А, если так можно выразиться, с третьей стороны, любые приказы директора базы были обязательны для исполнения, поэтому формально запретить курение на борту он мог. Наверное, ему вообще вникать в это не хотелось и, судя по его совсем неактивному поведению, которое читалось во всём, от медлительности принятия решений и частой невнятности таковых до вялой походки, он столь же вяло внутри себя колебался, реагировать ли на выходку вообще. Франку-Мартину было под восемьдесят, и жил он на «Джульетте» уже без малого десять лет.