Третий Шанс

– Не схоластика это, Пётр Иванович, – нарушил молчание Стенька. – Это наша реальность. Нужно помочь людям спастись. И я не знаю, как по-другому. Для их же блага. А то ведь не спасутся, утонут во грехе по собственному же неразумению. Как ребёнок на обрыве – если не удержать насильно, ведь прыгнет и убьётся.

– Так это вы уже о насильственном насаждении Веры…

– Насильственное у крестоносцев было, да, между прочим, у князя Владимира Святославича. А ведь и вы слукавите, если скажете, что вовсе против насилия. Если на ваших глазах сорванец будет обижать малыша, неужели не вступитесь? Если на храм нападут грабители, неужели не вызовете полицию? А что полиция сделает? Применит насилие к грабителям. А как женщине остановить насильника, если не ответным насилием? Силой убеждения? И всё? И неужели церковь никогда не благословляла воинов, защитников отечества? А что делают воины? Убивают и калечат других воинов. А вы их восхваляете, мы все их восхваляем и не находим в убийствах на войне вероотступничества.

– Так то война…

– А мы уже и есть на войне! – Слова Стеньки грохнули, как гром. – Мы уже на войне с дьяволом. Ещё немного, и он победит. У нас нет выбора, мы должны сражаться.

Митрополит остановился и всем телом развернулся к молодому священнику. Он хотел что-то сказать, но Стенька ему не дал.

– Скажете, что это просто жизнь? Что война далеко? Но уже близок финал! Как же вы не видите?!

И он высветил в воздухе… изображение человека с устройством F-Command. На голове был обруч, на правой руке браслет устройства.

– И он сделает то, что всем, малым и великим, богатым и нищим, свободным и рабам, положено будет начертание на правую руку их или на чело их, и что никому нельзя будет ни покупать, ни продавать, кроме того, кто имеет это начертание, – голос Стеньки бил набатом.

– Откровение Иоанна Богослова, – медленно проговорил Митрополит. – Книга Апокалипсиса. Последняя книга Нового Завета.

Он стоял, оторопев, и не верил своим глазам, не верил сам себе! Вот обруч на челе, вот браслет на правой руке. Сегодня обруч, завтра чип, печать, начертание… И скоро без них будет ни продать, ни купить.

– Продолжить?! – безжалостно рявкнул Стенька. – И увидел я другого зверя, выходящего из земли; он имел два рога, подобные агнчим, и говорил как дракон! И творит великие знамения, так что и огонь низводит с неба на землю перед людьми!

Изображение в воздухе сменилось. Теперь высвечивался давнишний снимок профессора Филатова, когда он только экспериментировал с передачей мысли. Ставил эксперимент на себе, зафиксировав на голове сенсоры и укрепив на выбритой макушке две антенны, которые… Которые торчали маленькими рожками! Как у агнца!

– Продолжить?! – гремел Стенька. – Оглянитесь вокруг! Посмотрите, что происходит! Это уже война!

В течение нескольких минут запись этой встречи появилась в сети, облетела всю страну и очень быстро весь мир.

* * *

– Вот народ гадает, зачем Шацкий Калинкина своим «вице» сделал! – Данила резко поднял бокал и залпом допил остатки коньяка. – Вот, Дим, скажи, ты понимаешь?

– Да мне-то куда, – Дмитрий попытался проговорить это лениво, как бы промямлить, но речь адвоката была поставлена так, что любое слово выговаривалось чётко и правильно, а предложения произносились с чистой и красивой интонацией. – Я ж чего, юрист просто, мне-то…

– Да не гони пургу, Дим! Так я и поверил, что ДМИТРИЙ СМИРНОВ, – Данила широко развёл руки и принял вид рыбака, сообщающего собеседникам о размере рыбы, которую поймал, – не в курсе чего-то в большой политике. Ты ж с самим Калинкиным чаи гоняешь!

– Это ты с Калинкиным чаи гоняешь, – парировал адвокат. – Ну, есть у нас кое-какие дела… А вот зачем президент своего помощника вице-президентом сделал, я понятия не имею.

– Калинкин-то сам знает?

Дмитрий кивнул.

– Знает. Но не говорит. Поправка: даже не говорит, что знает. Но я вижу, что или знает наверное, или догадывается с достаточной определённостью.