Третий шимпанзе

Для того, чтобы лучше представить, каким мог бы быть примитивный человеческий язык, если он вообще существовал, давайте вспомним, чем нормальный человеческий язык отличается от голосовых сообщений зеленых мартышек. Одним из различий является грамматика. У людей, в отличие от зеленых мартышек, в распоряжении имеется грамматика, то есть разные варианты порядка слов, предлоги, суффиксы и изменения корней слова, которые влияют на смысл, передаваемый этим корнем. Второе отличие состоит в том, что голосовые сообщения зеленых мартышек даже если и являются словами, обозначают только предметы, на которые можно указать или изобразить. Можно сказать, что крики зеленых мартышек включают в себя эквиваленты существительных («орел») и глаголов или глагольных групп («берегись орла»). Но человеческий язык явно включает в себя и существительные, и глаголы, отличающиеся друг от друга, а также прилагательные. Принято считать, что эти три части речи, обозначающие конкретные объекты, действия или качества, имеют лексическое значение. Но до половины слов в обычной человеческой речи являются чисто служебными словами, не имеющими обозначаемого объекта, на который можно было бы указать.

В число таких служебных слов входят предлоги, союзы, артикли и вспомогательные глаголы. Понять, как в языке сложилась грамматическая система, намного сложнее, чем понять происхождение значимых слов. Встретив человека, совсем не знающего английского языка, вы можете объяснить ему существительное «nose», дотронувшись до собственного носа. Приматы подобным же образом способны договориться по поводу значений хрюканий, функционирующих в качестве существительных, глаголов или прилагательных. Но как бы вы объяснили значение, например, предлогов «по причине» и «потому», артикля или вспомогательного глагола прошедшего времени человеку, который совсем не знает английского языка? Каким образом приматы могли случайно натолкнуться на эти грамматические явления?

Еще одним отличием между голосовыми высказываниями людей и зеленых мартышек является то, что наша речь обладает иерархической структурой, благодаря которой малое число объектов каждого уровня создает большее количество объектов более высокого уровня. В нашем языке используется много различных слогов, и все они составлены из одного и того же набора в несколько десятков звуков. Из этих слогов мы собираем тысячи слов. Слова эти не просто случайно нанизаны одно за другим, а организованы в грамматические обороты, примером которых являются словосочетания. Эти обороты, в свою очередь, соединяются друг с другом, образуя потенциально бесконечное число предложений. Крики же зеленых мартышек нельзя разложить на составляющие элементы, в них нет ни единой ступени иерархической организации.

В детстве мы осваиваем сложную структуру человеческого языка, не изучая при этом точных правил, которым он подчиняется. Нам не требуется формулировать такие правила, пока мы не начали изучать родной язык в школе или осваивать иностранный язык по учебникам. Структура нашего языка столь сложна, что многие из лежащих в ее основе правил, на которые в наше время опираются профессиональные лингвисты, были сформулированы лишь в последние десятилетия. Этот пролив между человеческим языком и голосовым общением животных объясняет, почему большинство лингвистов никогда не затрагивают вопроса о том, как человеческий язык развился на основе своих предшественников, языков животных. Они считают, что ответить на этот вопрос невозможно, и поэтому признают его не заслуживающим рассмотрения.

Ранние письменные языки, существовавшие 5000 лет назад, были столь же сложными, как и современные. Человеческий язык явно обрел ту сложность, которая характерна для него сейчас, намного раньше. Можем ли мы выявить недостающие звенья в развитии языка, отыскав первобытных людей, языки которых были бы настолько простыми, что могли бы считаться образцом ранних стадий в развитии языка? Ведь у некоторых племен охотников и собирателей до сих пор используются те же простые каменные орудия, что применялись во всем мире десятки тысяч лет назад. В книгах о путешествиях, написанных в XIX веке, можно найти множество рассказов об отсталых племенах, у которых, как утверждалось, в языке насчитывалось всего несколько сотен слов, или же отсутствовала артикуляция звуков, в результате чего они могли лишь произносить «э-э» и для общения пользовались жестами. Именно таким было первое впечатление Дарвина от речи индейцев Огненной Земли. Но все эти истории оказались не более чем мифом. Дарвину и другим западным путешественникам было просто трудно различать непривычные звуки неевропейского языка, как людям не из Европы сложно улавливать звуки английского языка, а зоологам непросто распознать звуки, издаваемые зелеными мартышками.