Третий виток (СИ)

Словно заметив, что на нее обратили внимание, «коробочка» ожила, замигала индикатором, тихо пискнула и голосом Хенка полоснула по нервам:

«Паркер вызывает Нейла… Тедди, ответь…»

7

Системы наружного наблюдения работали на максимуме чувствительности. Из-за этого сигнал тревоги включался чуть ли не каждые полчаса. Датчики объема и движения, бдительно прощупывавшие окружающую посадочный модуль ночную мглу, откликались то на безобидную игру теней, то на резкий порыв ветра. Несмотря на излишнюю нервозность обстановки, Хенк не корректировал настройку. В такой ситуации, как говорится, лучше перебдеть, чем недобдеть, решил он.

Во время последнего сеанса связи Макс информировал его о бойне, произошедшей в деревне. Всего там было обнаружено четыре мертвых женщины и двое мужчин. Все они были застрелены выстрелом в голову и являлись клонами Кэрри и Уэйна. К счастью, настоящего тела Кэрри среди убитых не оказалось. Где теперь ее искать, и кто так жестоко обошелся с поселенцами, оставалось загадкой. Уэйн хотел заняться прочесыванием окрестностей, но Макс убедил его в том, что это не имеет смысла. Судя по всему, неведомый противник следующим ходом непременно попытается захватить или уничтожить их модуль, и только встретив его должным образом, они обезопасят себя и, возможно, добудут ниточку, ведущую к телу Кэрри.

После безрезультатных поисков на месте трагедии хоть каких-то улик, Миллс вынужден был согласиться с доводами напарника. Несостоявшиеся диверсанты двинулись в обратный путь, который, как теперь выяснилось, был гораздо более опасен, чем это представлялось вначале. Но даже если никаких сюрпризов не произойдет, то все равно до модуля они доберутся лишь под утро. В связи с чем Паркеру было дано указание повысить бдительность. Хотя он и так сидел, как на иголках и непрерывно пялился в обзорный экран. Наружное освещение Хенк выключил, дабы не сиять на всю округу, как рождественская елка, поэтому приборы ночного видения передавали на экран тусклую зеленоватую картинку, требовавшую от наблюдателя повышенного внимания.

Периодически Хенк вызывал Теда на аварийной частоте, но эфир по-прежнему молчал. Несколько раз он связывался с кораблем и рассказывал Кэрри неутешительные новости. При этом его охватывали странные чувства. С одной стороны, абсолютно не верилось в реальность происходящего (ну не привык он общаться с бортовым компьютером как с живым человеком), а с другой – где-то в глубине сознания он вновь хотел оказаться там же, где сейчас обитал бестелесный дух Кэрри Браун.

Эти мысли и желания пугали Паркера. В голову лезла всякая чушь про наркотическую зависимость, виртуальный секс и компьютерные вирусы. Не исключено, что ими опробована лишь первая узенькая ступенька к совершенно новым реалиям бытия. Жизнь и смерть представали совершенно в ином ракурсе.

Всякий раз, едва Хенк подбирался к такому выводу, его пронизывало неописуемое возбуждение, и он, перепугавшись, стремился побыстрее отвлечься от «нездоровых» мыслей.

Далеко не каждый человек способен абстрактно воспринимать свою собственную личность. Гораздо ближе к пониманию этой проблемы находятся актеры, крупные ученые, политики, то есть люди, которые вынуждены часто видеть себя со стороны. Им, наблюдая за этим миром, проще поверить, что он действительно существует вне их сознания. Остальным приходится сложнее.

В повседневной жизни это почти ни в чем не проявляется, разве что иногда нас захватывает неосознанное желание оказаться в поле зрения объектива видеокамеры.

Уже в зрелом возрасте Паркер заметил за собой странную особенность. Стоило долго и пристально посмотреть в глаза своему зеркальному отражению, как возникало пугающее ощущение двойственности сознания, словно там, в зеркале появлялся кто-то чужой. Казалось, еще немного – и он скажет СЛОВО, которое перевернет все твои представления о пространстве и времени, добре и зле, смысле бытия наконец.

Хенк никогда не доводил этот эксперимент до конца. То ли боялся и впрямь узнать что-то лишнее, не совместимое с обычной человеческой психикой, то ли наоборот, не хотел лишать себя веры в то, что за гранью реальности существует нечто великое и непознанное, а значит у него еще все впереди…

Может быть, поэтому, оставшись вдруг без тела, он довольно быстро адаптировался к новым ощущениям. Когда схлынула первая волна неконтролируемого ужаса и Хенк понял, что случилось на самом деле, он проникся даже определенным восторгом. Так чувствует себя абсолютно здоровый человек, находящийся в идеально комфортных внешних условиях, да еще и увлеченный каким-нибудь познавательным процессом. А ведь в тот момент Паркер фактически заново учился видеть, слышать, ориентироваться в пространстве. Перед ним открылось столько немыслимых возможностей, что он поначалу растерялся, запаниковал. Хотелось то плакать, то смеяться; то броситься навстречу неизведанному простору, а то забиться обратно в скорлупу привычных ограничений и условностей. Вероятно, нечто подобное испытывает новорожденный младенец, выбравшийся из чрева матери.