Третий звонок

Наряду с практической актерской, чтецкой и режиссерской работой, что в «Русской антрепризе», что в питерском Театре им. Комиссаржевской и в Театре им. Моссовета, где я все-таки воплотил задуманных и обдуманных еще в Израиле Шейлока и Лира, я постоянно, а точнее, время от времени что-то пописывал. Это были воспоминания о моих ушедших коллегах, с которыми так или иначе связала меня судьба, отклики на увиденные спектакли и телепередачи. Многое доверял своему дневнику.

И вот, уже сыграв Шейлока, я готовился к «Королю Лиру» в постановке П. О. Хомского. Так уж случилось, что все это совпало с гастролями Театра им. Моссовета в Израиле, где мне предстояла тяжелая операция по восстановлению правой руки после травмы, полученной во время канадских гастролей. Я уже заметил, что по странной случайности, именно в больницах, когда мне больно и страшно, меня особенно тянет писать. На этот раз, в ожидании операции, я впервые в жизни за 15 дней написал нечто вроде пьесы.

Когда сочинялась пьеса «Черкасский и другие», а было это в 2000 году, задолго до трагедии в Беслане, автор, по глупости своей, до конца не понимал, к чему может привести чеченская война. Казалось, что возможна и правомочна, по крайней мере для одного из героев пьесы – генерала Андрея Черкасского, позиция честного государственника. Ведь декабрист Пестель, а отчасти и А. С. Пушкин, сознавали неизбежность Кавказской войны, во имя неделимой и великой империи – России. Наш другой гениальный классик – поручик Лермонтов, воевавший в Ичкерии, кажется, смотрел дальше и глубже. В его гениальном и провидческом сочинении «Валерик», где описывается кровавый бой у Речки Смерти, в том числе есть и такое:

…И с грустью тайной и сердечной
Я думал: Жалкий человек,
Чего он хочет!.. небо ясно,
Под небом места много всем,
Один воюет он – зачем?

И еще:

А сколько их дралось примерно
Сегодня? – Тысяч до семи.
– А много горцы потеряли?
– Как знать? – зачем вы не считали?
«Да будет, – кто-то тут сказал, —
Им в память этот день кровавый!»
Чеченец посмотрел лукаво
И головою покачал.

Разве ж я не знал, не читал, не обдумывал то, о чем говорилось в «Валерике» или в 17-й главе «Хаджи-Мурата», еще одного русского офицера, воевавшего на Кавказе, Льва Николаевича Толстого? Читал и про себя и даже вслух. Но, видимо, пока гром не грянет, русский мужик не перекрестится. Грянул гром Беслана. И тогда со всей очевидностью стало ясно, что чума времени – терроризм имеет общие для всех, но и индивидуальные причины своего чудовищного обличия. Общие: полагаю, что дело не только в исламе, не в разнице менталитетов, не в том даже, что одни – цивилизованны, а другие – отсталы. Нет. Дело обстоит глубже, практически непоправимо. Просто одни богаты и в общем-то обустроены, другие нищие и не будут обустроены никогда. И тогда эти вторые, отвергнув все законы цивилизации (что она им!) яростно борются за место под солнцем любыми способами! Один из них – ТЕРРОРИЗМ, не знающий ограничений! И тогда наступает апокалиптический день 11 СЕНТЯБРЯ, именно в Америке, самой мощной и процветающей стране с демократическим строем.

Наше «11 СЕНТЯБРЯ», черный, тоже апокалиптический – день Беслана. Нищего, отнюдь не обустроенного Беслана Северной Осетии, части отнюдь не богатой и мощной державы, но все еще хотящей таковой числиться по своей имперской привычке… Не отдадим, не отпустим Чечню, и точка! Чечня наша! Украина – суверенна. Белоруссия – Бог с ней, она хоть и Русь, но БЕЛОрусь, пускай поживут отдельно, а вот Чечне не сметь и думать! Иначе… Иначе уже бывало, и не раз.