Третий звонок

Город контрастов… В этом смысле Нью-Йорк не исключение. Он – выдающееся исключение лишь в том смысле, что в нем есть все и вся! На любой вкус, интерес, менталитет, характер и на твое сегодняшнее и даже сиюминутное настроение. Пресловутая американская бездуховность? Чушь собачья! А для кого эти бесчисленные книжные магазины? Многосоттысячные CD-диски с любой музыкой в битком набитых огромных павильонах, которые даже трудно назвать магазинами. Хочешь запись концерта конца 40-х выдающегося ленинградского пианиста Софроницкого? Пожалуйста. Хочешь Рихтера, Гилельса, самого Рахманинова? Ради бога. Все вплоть до Аллы Пугачевой. Плати деньги. Не можешь – о’кей! Пойди в музыкальную библиотеку и возьми, перепиши себе. Только не распространяй, не продавай – это карается законом, а закон там чтут. И правильно делают. Замечательно, когда страна управляется законами, а не людьми. Нам бы так. У нас она управлялась и управляется людьми, часто в обход законов.

В Центральном парке страны Нью-Йорк есть все, вплоть до маленького зоопарка. А на свободе, посреди деревьев и на них, бесчисленное количество белок. Ими развлекаются дети, кормят их прямо из рук. Надоело? Катайся на каруселях, качайся на качелях, играй в баскетбол или во что-нибудь другое. Загорай, раздевшись на травке, катайся на лодках, даже на лошадях или в карете. Про разнообразие еды и вкусностей – промолчим, ведь мы о духовном. Там, в Центральном парке – единая театральная установка – нечто вроде средневекового замка. Актеры для гуляющих в парке представляют пьесы Шекспира, оркестры играют Моцарта для рассевшихся на зеленой лужайке… В раковинах парка звучат духовые оркестры, как когда-то у нас в Питере в Летнем саду. Рядом с огромаднейшим парком в самом центре мегаполиса Нью-Йорк – десяток станций того же метрополитена. Приезжай из любой точки города и выходи там, где тебе надо, к любой части огромного парка. Дальше твое дело, чем ты там станешь заниматься сам или развлекать своих детей. А в 10 минутах от парка – музеи: Метрополитен, Модерн-Арт, тут же неподалеку – бродвейские театры, кино и Карнеги-Холл со многими залами. В нем, опять же, – все на любой вкус. Кливлендский симфонический – Исаак Перельман, Оскар Питерсон… Это те, кого приглашает Карнеги сам. Эти в программках и афишах – черным шрифтом. Сиреневым – те, кто сам снял этот Холл, этот роскошный зал – Геннадий Хазанов, русские американцы, чтобы отметить двухсотлетие Пушкина, наш российский концерт при участии Сергея Лейферкуса, Сергей Юрский…

Кстати, о бездуховности. В этом году в столице Америки, городе Вашингтоне, знаменитом скандалом с Моникой Левински, американцы установили памятник нашему Александру Сергеевичу. В Москве, между прочим, я не нашел памятника не только Фолкнеру, но и Уильяму Шекспиру, пьесы которого всегда укрепляли репертуар московских театров в течение последних ста лет. Нам, разумеется, не до Шекспира, у нас и Державину Гавриле Романовичу на памятник не хватило. Правда, Крупской отгрохали. И какая там Надя красавица! Куда Инессе Арманд до нее! И Клавдия Шиффер не потянет… Ну раз мы о женщинах, пора уже о трех старушках поведать. В порядке, так сказать, поступления.

Старуха за номером один

Бродвей. Роскошный разнообразный Брод. Как мы говорили в нашем стиляжном детстве: «Прошвырнемся по Бродвею, по Броду». Это означало – прогуляемся по Невскому, или по улице Горького (ныне Тверской). И еще тогда в конце 40-х была шуточная песенка:

На Бродвее шумном
Чистил негр ботинки,
И блестят у Джека
Лишь белки у глаз.
Он влюбился в ножки
Маленькой блондинки,
Машинистки Полли
Фирмы Джеймс Дуглас…