Треугольная шляпа. Пепита Хименес. Донья Перфекта. Кровь и песок

Не желает он выступать на арене Севильи! В других городах он живет холостяком, забывая на время о семье, в номере незнакомой гостиницы, ничего не говорящей его сердцу, ни о чем не напоминающей. Но одеваться для арены в собственной спальне, натыкаться на столы и кресла, ежеминутно напоминающие ему о Кармен; выходить навстречу опасности из этого дома, который он сам выстроил, из комнат, где протекает его мирная семейная жизнь, — все это лишает Гальярдо мужества и вселяет невольный страх, точно ему предстоит впервые идти на бой с быком. И наконец, он побаивается своих земляков, от которых ему некуда деваться и чьим мнением он дорожит больше, чем успехом во всей остальной Испании. Как невыносимо, одевшись с помощью Гарабато в блестящий наряд, спуститься в притихшее патио! Малыши-племянники робко жмутся к нему и, словно завороженные, молча и несмело трогают пальчиками сверкающие украшения тореро; усатая сестра скорбно целует Хуана, точно прощаясь с ним навеки; мать прячется в самой дальней комнате — нет, она не выйдет к сыну, ей нездоровится. Бледная, стиснув посиневшие губы и часто моргая, чтобы удержать слезы, Кармен силится сохранить спокойствие; но стоит ему переступить порог прихожей, как она быстро подносит к глазам платок, и все ее тело содрогается от тяжких вздохов и горестных рыданий без слез; со всех сторон к ней подбегают женщины, чтобы поддержать ее, иначе она вот-вот грохнется наземь.

Тут сам Роже де Флор, о котором любит вспоминать зять, потеряет мужество.

— Проклятие! — восклицает Гальярдо. — Да ни за какие деньги в мире не согласился бы я выступать в Севилье, если б не желание угодить землякам и заткнуть рот бессовестным лгунам, распространяющим слухи, будто я боюсь выйти на арену в родном городе!

Поднявшись утром с постели, эспада с папиросой в зубах отправился бродить по дому, время от времени потягиваясь, чтобы проверить, сохраняют ли его мускулистые руки прежнюю гибкость. Зайдя на кухню выпить стакан касальского вина, он увидел сенью Ангустиас, которая, несмотря на свои годы и тучность, хлопотала у плиты, с материнской заботливостью присматривая за служанками и отдавая распоряжения, чтобы все в доме шло гладко.

Гальярдо заглянул в патио, где было светло и веяло свежестью. В утренней тишине щебетали птицы в золоченых клетках. С неба лился на мраморные плиты поток солнечных лучей, золотыми треугольниками сверкая на зеленых листьях, обрамляющих фонтан, и озаряя подернутую рябью воду бассейна, где, широко открывая круглые рты, сновали золотые рыбки.

Распластавшись подле ведра с водой, женщина в черном платье терла тряпкой пол, и яркие краски мраморных плит, казалось, воскресали, обрызганные свежестью. Женщина подняла голову.

Доброе утро, сеньор Хуан, — сказала она просто и дружелюбно, как обращаются люди из народа к своему любимцу, и с восхищением уставилась на него своим единственным глазом; другой глаз терялся под сетью морщин, сходившихся полукругом в глубокой черной впадине.

Молча отпрянув, Хуан кинулся назад в кухню и громко позвал мать.

— Послушайте, мама, откуда взялась эти кривая, что моет пол в патио? Кто она?

— Одна бедная женщина, сынок. Наша помощница заболела, и я позвала эту несчастную. У нее куча детей.

Тореро был взволнован, взгляд его выражал тревогу и страх. Проклятие! Коррида в Севилье, и вот первый человек, попавшийся ему сегодня навстречу, — одноглазая женщина! Право, только с ним случаются подобные вещи. Хуже этой приметы и нарочно не выдумаешь. Уж не желают ли в доме его смерти?

Напуганная мрачными предчувствиями сына и этой неожиданной вспышкой гнева, мать попыталась оправдаться. Могло ли ей прийти в голову? Ведь бедной женщине необходимо заработать хоть песету в день для своих малышей. Мы должны благодарить милостивого бога, что он нас спас от подобной нищеты.

Мало-помалу Гальярдо успокоился: воспоминания о прежних лишениях пробудили в нем сострадание к бедной женщине. Ладно, пускай одноглазая остается, и да будет во всем воля божья.

Пятясь, чтобы не встретиться взглядом с одноглазой, приносившей, как говорят, несчастье, матадор миновал патио и заперся в своем кабинете, прилегавшем к прихожей.