Треугольная шляпа. Пепита Хименес. Донья Перфекта. Кровь и песок

Импресарио Хуана предложил ему заключить чрезвычайно выгодные контракты с американскими цирками. Нет, сейчас не время отправляться за океан. Он должен здесь, в Испании, доказать, что он прежний матадор. А потом можно подумать и о заморском путешествии.

Гонимый беспокойством, чувствуя, что слава его идет на убыль, Гальярдо стал завсегдатаем общественных мест, облюбованных энтузиастами национального зрелища. Войдя в Английское кафе, где собирались сторонники андалузских тореро, он своим присутствием прекращал все толки и пересуды, неизменно вертевшиеся вокруг его имени. С кроткой, смиренной улыбкой он первый заводил речь о постигшей его неудаче, обезоруживая самых непримиримых своих хулителей.

— Признаюсь, я дал маху, что правда, то правда. Но на второй корриде, когда установится погода, увидите… Будет сделано все, что только возможно.

В другие кафе на Пуэрта-дель-Соль, где собирались любители средней руки, Гальярдо не решался входить. То были исконные недруги андалузского матадора, чистокровные мадридцы, которых возмущала несправедливость судьбы: что ни тореро, то либо из Кордовы, либо из Севильи, а в столице не сыщешь ни одной знаменитости. Верные памяти Фраскуэло, достойного сына Мадрида, они чтили его, как святого чудотворца. Иные из этих заядлых врагов Гальярдо годами не ходили на корриды. К чему идти, если Негра нет больше в живых? И они довольствовались газетными отчетами, уверенные, что после смерти Фраскуэло не осталось ни стоящих быков, ни достойных внимания тореро, — одни лишь андалузские парни, эти шуты и кривляки, не умеющие как следует «встретить» быка.

Время от времени вспыхивала слабая надежда: у Мадрида будет наконец свой матадор. Только что открыли одного новильеро, паренька из предместья; он уже покрыл свое имя славой в цирках Вальекаса и Тетуана, а теперь участвует в дешевых воскресных представлениях на большой арене.

Популярность новичка росла. В цирюльнях бедных кварталов о нем говорили с восхищением, предсказывая ему большое будущее. Герой переходил из таверны в таверну, опорожняя стаканы вина и умножая ряды своих сторонников. Бедняки, которым не на что было купить билет на большую корриду, нетерпеливо ожидали вечерних газет, чтобы посудачить о достоинствах участников боя, которого не довелось увидеть; своими мудрыми советами они поддерживали будущую знаменитость.

— Мы, — говорили они с гордостью, — раньше богачей видим восход новой звезды.

Но время шло, а пророчества не сбывались. Новичок либо погибал от смертоносного удара рогами, не удостоившись иной славы, кроме десятка газетных строк, либо терял мужество после ранения и пополнял армию безымянных героев с косичкой на макушке, которые, в ожидании мифических контрактов, слоняются по площади Пуэрта-дель-Соль. А неутомимые энтузиасты обращали свой взор на других новичков, с твердой верой в появление долгожданной звезды Мадрида.

Гальярдо не решался подойти к этим демагогам тавромахии: они и раньше относились к нему с неприязнью, а теперь открыто радовались закату его славы. Чтобы снова пойти в цирк, они ждали пришествия своего мессии.

Слоняясь под вечер по центральным улицам Мадрида, Гальярдо охотно вступал в беседу с оставшимися за бортом тореро, которые собирались на Пуэрта-дель-Соль, любили похвастаться своими «подвигами» и, при поддержке театральных комиков без ангажемента, с яростью неудачников брюзжали против баловней судьбы — своих счастливых собратьев.

Приветствуя Гальярдо, пареньки эти называли его «маэстро» или «сеньор Хуан» и порой в вычурных выражениях клянчили у него горсть песет. Отлично одетые и вылощенные, они хоть и поглядывали на всех голодными глазами, но держались молодцевато, притворяясь, будто пресыщены радостями жизни, и бесстыдно щеголяли медными кольцами и фальшивыми цепочками.

Были среди них и порядочные юноши, силившиеся пробить себе дорогу на арену, чтобы обеспечить семью немного лучше, чем это позволяет скудный заработок поденщика. Другие, менее щепетильные, заводили себе верную подружку, которая занималась тайным ремеслом и с радостью продавала свое тело, лишь бы содержать ладного парня: ведь он, если верить его словам, вот-вот станет знаменитостью.

Не имея за душой ничего, кроме одного костюма, будущая знаменитость с утра до ночи ходит гоголем по центральным улицам столицы, рассказывая о контрактах, от которых он якобы отказался, и высматривая приятеля побогаче, готового раскошелиться и угостить товарищей. Если же кому-либо из них случалось по прихоти взбалмошной судьбы получить приглашение на бой молодых быков в провинции, счастливчику надо было в первую очередь позаботиться о выкупе боевого костюма, заложенного в ссудной кассе. Обычно это было старое, заслуженное одеяние, переходившее от одного героя арены к другому. Золотое шитье его потускнело, превратившись в жалкую мишуру; шелк пестрел заплатами, славными памятками о бычьих рогах, беспощадно рвавших в клочья штаны, которые хранили желтые разводы — постыдные следы пережитого испуга.