Треугольная жизнь

– Давно.

– Я вас понимаю. Я сам прожил с женой шестнадцать лет. Это очень тяжело – уходить… Словно отрываешь и выбрасываешь на помойку часть самого себя. Но все равно – надо решать. Ваша жена знает о Лайзе?

– У меня с женой очень сложные отношения. Я боюсь…

– Бояться надо было раньше, когда вы мою дочь в постель укладывали.

– Я не укладывал.

– Только не рассказывайте мне, что это она вас уложила. Я навел справки: вы всегда были большим специалистом по служебным романам. Но что сделано – то сделано. Главное, чтобы не было скандалов. Она уже один раз прошла через это – и второго раза быть не должно. Поэтому предлагаю вам вот что. У меня на Кипре есть дом. Неплохой дом. Вы когда-нибудь видели кровать, которая автоматически поднимается из спальни на крышу?

– Слышал.

– Уже неплохо. Это очень романтично. Поверьте! Кроме того, я открываю на Кипре представительство телекоммуникационной фирмы «Меркурий-Плюс». Офшорная зона, сами понимаете! Итак, я предлагаю следующее: вы просто исчезаете – садитесь в самолет, летите на Кипр и живете в моем доме. Никаких разборок и скандалов с вашей женой. Лайзе нельзя нервничать. Вы знаете, какой у нее диагноз?

– Не знаю.

– Вот и хорошо. Вам лучше не знать. И если она из-за вас попадет в больницу… Ладно, не буду уточнять. А то обо мне и так в последнее время ужастики рассказывают. Вы не слышали?

– Только хорошее.

– Ну и чудесно. Вы знаете, что она хочет венчаться?

– Нет.

– Теперь знаете. Неподалеку от моего дома на Кипре есть православный храм. Там и обвенчаетесь, если она не передумает. Развод и все формальности я организую без вас. Документы пришлю. Сомневаетесь?

– Нет, – ответил Башмаков, вспомнив печальный опыт Джедая.

– Купайтесь, отдыхайте, развлекайтесь. Катайтесь на кровати вверх-вниз, пока не надоест. Захотите поработать – пожалуйста в «Меркурий-Плюс». Я наводил справки – специалист вы вроде бы неплохой. Но пока никакого потомства. Вы меня поняли? Я знаю, она хочет от вас ребенка. Но вы же взрослый человек, мы с вами ровесники… Я на вас рассчитываю, Олег Трудович!

– Я, конечно, постараюсь, но…

– Уж постарайтесь! Не стерилизовать же мне вас, ей-богу! – Аварцев весело засмеялся и посмотрел на Башмакова злыми глазами. – Внуки от вас мне не нужны. Я вообще думаю, она скоро в вас разочаруется. Я даже в этом убежден.

– Почему же?

– Олег Трудович, надеюсь, вы понимаете, что девушки случайно в ровесников своих отцов не влюбляются? Конечно, я виноват перед ней… Но что же делать, у меня теперь новая жизнь. И любой нормальный мужик с мозгами за эти годы мог себе заработать на новую жизнь. Это было проще простого, потому что у власти мерзавцы, а деньги кучами валяются под ногами. Надо только нагнуться чуть раньше других или хотя бы одновременно с другими. А вы вообще даже не нагнулись! Одно из двух: вы – или дурак, или лентяй. Чем вы занимались? За державу переживали? На демонстрации ходили? Или у жены под жопой с идели?

– Я ведь могу обидеться и уйти, – тихо предупредил Башмаков, чувствуя, как от ненависти к Аварцеву у него похолодел кончик носа.

– Обидеться вы, конечно, можете. И даже хорошо, если обидитесь. Но уйти – не можете. Моя дочь вас хочет. И получит. Даже если вы ее не любите – придется потерпеть, пока она вас расхочет. Не волнуйтесь, когда это произойдет, я компенсирую вам все издержки. На старость хватит. Господи, как все-таки бежит время! Пятнадцать лет назад я с квартальной премии покупал ей на Птичьем рынке хомяка. А теперь вот…

– А венчание? – тихо спросил Башмаков.

– Проснитесь, Олег Трудович! Вы где? Бандюков подстреленных за деньги рядом с мощами в лавре кладут. А вы… Как повенчают, так и развенчают.

– А если она не расхочет?

– Тогда я буду думать. Очень серьезно буду думать. На сборы вам даю две недели. А насчет вашей жены я, наверное, погорячился. В свое время я ушел, ничего не сказав. И напрасно. Если ты прожил с женщиной много лет, то одного она все-таки заслуживает – уведомления об отставке. Тут уж вы сами решайте: сбежать тайком или уйти с развернутыми знаменами… Но без скандалов. Лайзе нельзя волноваться.

Он сделал еле заметный жест, охранник что-то крикнул в портативную рацию – и буквально через мгновение из переулка выскочили «Мерседес» и джип. Башмаков, во время разговора копивший в себе злое истерическое правдолюбие, уже был готов сказать такое, отчего все разлетится к черту, а его жизнь будет кончена. А почему только сказать? Сделать! Взять и треснуть по этой самоуверенной морде, по этой гигиенической улыбке! Отхлестать по щекам… Нагнулся он, сволочь! Не нагнулся, а сам всех нагнул… Скотина!

Башмаков уже сжимал в кармане кулак, как вдруг заметил на капоте рулек. За десять минут водитель успел поставить новый сверкающий рулек. И это мелкое эстетическое обстоятельство почему-то так ударило, так накренило и обезволило Олега Трудовича, что он чуть не заплакал.

– У вас как со здоровьем? – участливо спросил Аварцев.

– Нормально. Просто иногда…

– Берегите себя! Лайзе расстраиваться нельзя ни в коем случае. Итак, две недели…