Трэвелмания. Сборник рассказов

Ведущий отошёл в сторону, а его ассистентка в неоново-розовом комбинезоне раскрутила круглый пластиковый контейнер.

– Выиграл номер А4517. Поздравляем! Мы свяжемся с вами в ближайшее время.

Кейко нашла в рюкзаке свой лотерейный билет, дважды сверила номер: да, она выиграла!

– О, бабушка! Спасибо тебе! Я знаю, это ты помогла мне.

Главной целью Кейко были тории (ворота) храма Ицукусима. От бабушки она знала: если пройти под воротами во время отлива – а ворота довольно далеко от берега —и загадать желание (лучше вслух), то оно непременно сбудется. Осталось только дождаться отлива.

Мексика

Слушая длинные гудки в трубке, Ник в который раз пытался подобрать слова и надеялся, что отец ответит на звонок сам, а не включит автоответчик.

– Филипп Джофферс слушает.

– Пап, это Ник, привет.

– Что-то с документами?

– Нет-нет, с ними всё в порядке. Я хотел сказать… Знаешь, я, кажется, понимаю, почему ты попросил меня полететь в Мехико. Чтобы я вспомнил. Чтобы услышал голос рода. Спасибо тебе за это. И я решил, что пока не вернусь в Сидней. Я должен многое обдумать, понять.

– Ну, вообще, я не полетел из-за совещания в Мельбурне. Туда я не мог тебя отправить. Но я, пожалуй, рад, что всё так вышло. И рассчитывай, что в любом нашем отеле тебя всегда будет ждать номер. На любой, нужный тебе срок.

– Хорошо, пап.

– А документы, Ник! Что с ними?

– Я отправил их курьерской службой. Завтра будут у тебя.

– О`кей, сын.

– Знаешь, я встретил там Марию…, – сказал Ник, но отец уже положил трубку.

Ник развернул билет и глянул на табло. До вылета в Будапешт оставалось полтора часа.

***

Самолёт набрал высоту. Пёстрый, как мозаика, Мехико остался позади. Такая же яркая мозаика царила и в мыслях Ника: ворох воспоминаний о детстве, что царапал и грел сердце одновременно; далёкая Австралия и Кейко из ещё более далёкой Японии, которые манили к себе каждая по-своему; отец, занятый только делами и с трудом нашедший в разговоре с сыном несколько слов на другую тему. Но впереди было четырнадцать часов полёта. Можно было подумать, помечтать, задать себе вопросы и попытаться найти ответы. Этим Ник и занялся. В Европе он ещё не был, потому и выбирать особо не стал: начать путешествие к себе можно с любого шага. Почему бы не Будапешт? Город с долгой и яркой историей, притягательный и таинственный, полный памятников, парков. Верхняя часть города, Буда, зелёная и холмистая, радовала глаза, но утруждала ноги. А через мост, на другой стороне красавца-Дуная – Пешт, ровный и спокойный.

Ник поселился в хостеле (ему не хотелось объяснять персоналу, чей он сын) и сразу же позвонил Кейко.

– О, Ник! Привет! Как там мои рисунки?

– Ждут моего возвращения.

– Разве ты не дома?

– Пока нет. Я решил, что мне нужно куда-то поехать. И вот я в Будапеште.

– Будапешт? Это.. Венгрия? Основательная прогулка у тебя выходит.

– Точно! Хочешь составить мне компанию? Я куплю тебе билет. Пусть это будет твой гонорар за рисунки.

– Эй, погоди! Не так быстро! Я ещё не согласилась!

– Я чувствую, что ты готова лететь. Твой билет будет в аэропорту. А тут я тебя встречу. Кейко положила трубку и улыбнулась. Загаданное у торий храма Ицукусима желание осуществлялось прямо на глазах. Она поблагодарила бабушку за заботу и бросилась собирать вещи.

Ник встретил её, как и обещал. Несмотря на долгий перелёт, Кейко была в хорошем настроении.

– У тебя так мало вещей, – удивился Ник, – Ты хоть что-то взяла с собой?

– О, я взяла самое дорогое! Фотографии моих родных, блокнот с рисунками и мои любимые кисти. А остальное вот тут. И тут, – она указала пальцем на лоб и на область сердца.

– А что взял с собой ты? – и Кейко шутливо ткнула пальцем в Ника.

Он задумался. За долгий перелёт из Мехико он так и не нашёл свои ответы. Кто он? Сын своего отца? Давно умершей матери? Внук забытой им Исабеллы? Милый официант в маленьком сиднейском кафе; фанат аниме настолько, что теперь его дом разрисован от пола до потолка; богатенький наследник отцовского бизнеса? Или просто влюблённый мужчина? А причина его душевных терзаний сидит рядом, пряча улыбку, и чиркает что-то на салфетке.

– Это долгая история. Но я расскажу тебе позже. Из Мехико я привёз ту часть себя, которая была забыта много лет. И это, пожалуй, самое дорогое. А ещё я с радостью назову дорогой тебя. Если твоя супруга не будет против.

Кейко хихикнула, но посмотрела серьёзно и ничего не ответила.

Следующие дни они посвятили городу и к разговору больше не возвращались. Набережная Дуная и здание Парламента, пешеходная улица Ваци, цепной мост, памятник Имре Кальману у здания оперетты (тут Кейко призналась, что его произведения весьма неплохи, хотя она и предпочитает оперу). Оперный театр тоже видели, только снаружи. Кейко потряс необычный памятник на набережной: несколько десятков пар обуви, мужской, женской, детской – туфли, сандалии, ботинки – стояли на самом краю. Ещё шаг – и воды Дуная подхватят, закружат и заберут на дно эту обувь, как когда-то, в далёком 1944-ом, забрали её хозяев.