Тревожное эхо пустыни

– Естественно. А точнее, с тем, что некто, пользуясь неразберихой, подтасовал карты. И есть у меня предположение, что сделал это главный следователь, майор Кротов. Он раньше срока был отправлен на пенсию как раз в 1991 году, когда комитет прекратил свое существование. Чем потом занимался, не известно, но труп его был обнаружен в Чечне в 1994-м. Кротова убили.

– Он там воевал? Если да, на чьей стороне?

– Я покопался в базах Интерпола (и в них пришлось, но это было весело!) и выяснил, что Кротов был рекрутером. А чеченская Фатима, если ты помнишь, – контрактницей.

– По ней что, кстати?

– Искали, но вяло. Данных о ней мало. Сделали вывод, что уехала за границу. Не в Абхазию, как мелкие сошки в белых колготках, а на Лазурный Берег. Денег она заработала и на виллу, и на устрицы с шампанским.

– Значит, Хома пьяно бредил, когда звонил мне.

– Или как раз он был прав, и Фатима в Сочи. А этим горе-сыщикам из силовых структур лишь бы дело закрыть.

Правдин, разговаривая с другом, искал чай. Ему хотелось черного, крепкого, а попадался только зеленый да травяной. Наконец нашелся «Краснодарский». В мятой картонной пачке. Примерно такой Правдины заваривали, когда отдыхали дикарями в здешних краях и жили в частном секторе.

– Димон, мы должны ее найти! – выпалил Марк.

– КГБ и ФСБ не смогли, а мы с тобой…

– Команда УХ.

– Парень, и мне чайку захвати, – послышался голос Абдулы. – Развозит меня. А нам это не нужно.

– Я черный заварил.

– И хорошо.

– Ладно, иди отпаивай чаем афганца, – бросил Марк. – А я еще покопаюсь в материалах. По чеченской Фатиме все свидетельские показания сохранены. Вдруг найду в них то, за что можно зацепиться?

Убрав телефон в карман, Правдин стал искать чашки. Не колотые и чистые. Наткнулся взглядом на чайную пару невероятной красоты. Вообще-то это был целый сервиз, металлический, в восточном стиле, с заварником, сахарницей и даже ложечками, но все это стояло за стеклом. А две чашки с блюдцами в сушилке. В них Димон и налил источающий аромат веников напиток. Поставил на стол.

– Красивый сервиз, – сказал он. – Из Афгана привезли?

– Нет. Его Хоме на свадьбу бабушка подарила, но она где-то в Средней Азии жила, там купила. Это единственное, что ему досталось после развода.

– Вы вроде трезвый, – заметил Димон.

– Уже нет. Но голова пока соображает.

Правдин сделал глоток чая. Тот самый вкус!

– К нам гости, – сказал Абдула. – Ты что же, не запер калитку?

– Запер. – И обернулся. К ним направлялась женщина в джинсовом комбинезоне и смешной панаме.

– Здорово, мужики, – поприветствовала их она. – Абдула, ты уж извини, я без предупреждения.

– И приглашения. Калитку я для кого запираю?

– Не знаю, зачем ты это делаешь, если все в курсе, как ее открыть.

– Дима, это Вера. Она живет неподалеку.

– И уже несколько лет заигрывает с Абдулой, а он на нее ноль внимания, – усмехнулась женщина. – Я чего пришла. Слышала про Хому. Соболезную тебе.

– Власов тебе рассказал о его смерти?

Она подтвердила кивком. А Абдула пояснил Димону:

– Это ее кум. Он председатель городского клуба воинов-афганцев. Хома, пьяный, звонил ему.

– Как раз незадолго до смерти, – подтвердила Вера. – Про какого-то Шайтана твердил. Кум подумал, не поехал ли крышей Хома, проведать хотел утром, а узнал, что умер он. – Она скорбно покачала головой. – Спросить хочу, какие он цветы любил?

– Зачем тебе?

– Я несколько розовых кустов купила в питомнике. Один для его могилы оставлю. Какой лучше?

– Любимый цвет Хомы – белый.

– А твой?

– Ты и меня хоронить собралась, что ли?

– Когда-нибудь. Я точно тебя переживу, старика.

– Мы с тобой ровесники.

– А так и не скажешь, да? – Она подмигнула Димону. – Тебе розу надо? А то двор какой-то невеселый. У меня полная люлька саженцев.

– Не надо мне роз. Проку от них никакого.

– Да, это не грибы. – И ушла, не сказав «пока», только махнув по-мужски крупной рукой.

– Хорошая баба, сердечная, трудолюбивая, – сказал Абдула, отодвинув чай и вновь взявшись за бутылку. – А крепкая какая. Точно меня переживет.

– Правда заигрывала с вами?

– Было дело. Помощник ей нужен. Но где взять? Сейчас все «женихи» мечтают на шею к бабе сесть и ножки свесить.

– А что был намек на грибы?

– Обожаю их. И собирать, и есть. Тихая охота – это моя истинная страсть.

Он выпил, закусил тушенкой, съев всю банку зараз. И снова вернулся к чаю.

Димон же напился и его, и сидра. В животе булькало. Решил отлить, и тут затренькал мобильный. Звонил опять Марк.

– Я кое-что нащупал, – сказал он, но не очень уверенно. – У Фатимы была аллергия.

– Да. Хома говорил, что она, то есть Фима Сивохина, постоянно таскала с собой супрастин. – Заметив заинтересованный взгляд Абдулы, Димон включил громкую связь.

– Странно, что этого нет в досье. Но я сейчас о Фатиме чеченской. Пока не доказано, что она одна и та же, будем разделять. Так вот у последней была очень редкая аллергия. На никель.

– Она не редкая. Я лично знаком с одним канадцем, который мелочь в руки не берет. У него кожа зудит от соприкосновения с ней. А все из-за никеля, который добавляют в сплав.