Тревожное эхо пустыни

– Лучше такая, чем никакой. Ты попробуй свою развить. И логическое мышление заодно. И начни вот с чего: кто пользуется машиной, кроме тебя?

– Только тетка.

– Так, может, у нее спросить, как попал черный мешок в багажник?

Ада собрала землю, обломки, огарки и фото в пакет. Хотела уйти, но осталась, чтобы узнать еще кое-что:

– От кого Даша родила сына? Ты ведь знаешь?

– От случайного парня.

– То есть про мурадянскую породу ты выдумала?

– Нет, эта фраза действительно вылетела из Дашкиного рта. Я переспросила, а она сказала, тебе послышалось. Что-то скрывала от меня. И никак у меня не получалось из нее это вытащить.

– Больше ничем не хочешь со мной поделиться? Или весь яд уже выплеснула?

– Есть один факт. – Сорока вдавила бычок в пепельницу. Смяла его в комок. – Но боюсь, ты решишь, что это я выплюнула остаток яда.

– Говори, я послушаю.

Она сощурилась.

– Нет. Не буду. Поберегу… – И громко крикнула: – Девочки, проводите Аделаиду Берггольц к выходу. И больше ее в наш салон не пускайте. Она психическая.

Глава 7

Они сидели на заднем дворе под навесом. Когда-то там была обеденная терраса, теперь столярная мастерская. Инструмент по-прежнему валялся где попало, не была убрана стружка, лак, которым покрыли фигурку зайчика, выдыхался без крышки на банке. Димон хотел прибрать все, но Абдула велел оставить.

Он пересел из инвалидного кресла в обычное. Оно стояло у стола, с которого хозяин смахнул в ящик ножовки, рубанки, стамески, накрыл газетой.

– Посуду какую принести? – спросил Правдин.

– Тут есть, – ответил Абдула. Затем достал с полки граненый стакан, тарелку, вилку, нож. Все мытое, завернутое в полотенце. – Хома иногда со мной посиживал тут. Я работал, он винишко попивал. Любил сладкое, типа портвейна. Закусывал его сыром «Дружба». Не купил его случайно?

– Не додумался.

– Ничего. Давай, что есть.

Правдин выложил покупки. Абдула сразу взялся за бутылку. Откупорив ее, налил сразу полстакана. Хотел махнуть, но остановился и спросил:

– Будешь со мной?

– Я себе сидра взял. – И показал другой пакет, из пивной лавки.

– Сходи за бокалом. В летней кухне есть любимая Илюхина «непроливайка».

– Из горла попью. Так вкуснее. – Димон открутил крышку и, отсалютовав Абдуле, сделал первый глоток. Афганец тоже выпил, предварительно закинув в рот три таблетки анальгина.

– Гадость какая, – прохрипел он и схватил огурец, чтобы закусить.

– А у меня вкусненько. – Сидр оказался неплохим. С нормандским не сравнится, конечно, но и стоит в четыре раза дешевле.

– Из взломанного ящика пропал армейский альбом Хомы, – без перехода начал Абдула. – Мы его дня три назад листали, вспоминали прошлое. Потом Илюха альбом спрятал. Сейчас его на месте нет. – Абдула вспорол ножом банку тушенки и острием его намазал жир на ржаной хлеб. Сверху положил несколько луковых перьев.

– Зачем прятать альбом?

– А медали? Для Хомы именно эти вещи представляли ценность. Он прятал их не от воров, а от огня. До того как я переехал, дом был пожароопасен. Проводка ужасная, хозяин курящий, выпивающий, еще и неходячий.

– Вы все тут отремонтировали сами?

– Нет. Здоровье не позволило. А в той же электрике я не разбираюсь. Нанимали специалистов. Но от сигарет я Хому отучил. Подсовывал ему безникотиновые. Пользовался его слепотой. Когда он возмущался, говорил: а что ты хочешь, все сейчас не то, что раньше. Дрянь одна, подделка. Он верил.

– Это вы так думаете. Хома по пульсу определял, врали вы или нет. Он вообще по нему многое считывал. Так что просто вам подыгрывал.

Абдула налил себе еще. Уже поменьше. И выпил без омерзения.

– Боль утихает? – спросил Димон. Афганец кивнул. – Из полиции еще раз приходили? – На сей раз тот качнул головой. – Мне уйти?

– Нет. Просто немного помолчи. Я пытаюсь ухватиться за какую-то мысль. Хочешь, с пистолетиком пока поиграй.

– Настоящим? – оживился Димон.

– В этом доме нет оружия. Возьми вон ту штучку. – И указал на валяющуюся среди остальных инструментов дрель. Вернее, Правдин думал, что это она. Оказалось, гвоздезабиватель. Нажимаешь на курок, из дула вылетает «патрон». Молотком махать не надо. Стрельнул, и гвоздь пошел в дерево.

Димон забавлялся с игрушкой минут десять. Делал бы это и дальше, да зазвонил телефон. Это Марк соскучился по новостям:

– Как дела? Есть что рассказать?

– Секунду. – И Абдуле: – Можно чаю сделаю?

– Конечно. В летней кухне все найдешь.

Уйдя туда, Правдин ввел Марка в курс дела. Тот молчал некоторое время, переваривал.

– Знаешь, какое впечатление у меня сложилось после изучения дела Фатимы? – заговорил он наконец. – Кто-то его подчистил. Оставил незначительные факты, которые ничего не дают. Агенты КГБ землю должны были носом рыть, чтоб отыскать предательницу. А они как будто покричали «Ау!», никто не откликнулся, и все по домам пошли. Ее поисками занималась целая следственная бригада. За сведения о Фатиме назначалось большое вознаграждение. Но где отчеты? Их практически нет.

– Это наверняка связано с развалом КГБ.