Тревожное небо

Взвесив возможные варианты выполнения такого полета, Голованов остановился на кратчайшем, хотя весь путь Москва-Англия проходил над оккупированной врагом территорией. Он считал этот вариант самым безопасным именно потому, что полет совершался над вражеской территорией. Даже в том случае, если враг узнает о предстоящем полете, никому не придет в голову, что самолет полетит по такому опасному маршруту.

Такое предложение Голованова вызвало в Кремле резкий протест: «Как? Через вражескую территорию? Не может быть и речи…»

Но Сталин рассудил иначе. Выслушав все «за» и «против», он счел вариант, предложенный командующим Авиацией дальнего действия, разумным и предупредил всех присутствующих: об этом полете никто не должен знать.

Даже сам Голованов не знал тогда, что президент США Франклин Д. Рузвельт предложил Сталину послать в ближайшее время в Вашингтон В. М. Молотова, на что 20 апреля 1942 года было отвечено:

«Советское Правительство согласно, что необходимо устроить встречу В. М. Молотова с Вами для обмена мнений по вопросу об организации второго фронта в Европе в ближайшее время. В. М. Молотов может приехать в Вашингтон не позже 10–15 мая с соответствующим военным представителем.

Само собой понятно, что Молотов побудет также в Лондоне для обмена мнений с Английским Правительством…»^{14}

… В тот же вечер Сережа Асямов сообщил мне под величайшим секретом, что наше правительство, якобы, закупило у союзников партию бомбардировщиков и что нам предстоит в ближайшее время перебросить в Англию экипажи ГВФ для перегонки этих самолетов в Советский Союз. Нас же посылают для того, чтобы выяснить, насколько этот маршрут пригоден для этой цели и как мы сумеем его преодолеть.

В радостном возбуждении мы начали подготовку своих кораблей к этому ответственному полету. Латали дырки, полученные в боях, с помощью инженеров и техников проверяли и перепроверяли каждую гайку и шайбу, каждый шплинт, прослушивали работу моторов. Через пару дней наши вычищенные до блеска красавцы были готовы к старту.

Стало официально известно и направление полета: Англия.

Вечером 26 апреля мы с Асямовым доложили командиру полка о готовности экипажей и кораблей к полету.

Выслушав, он ошеломил нас сообщением, что полетит только один корабль и именно корабль Асямова. Настроение мое упало. И, видимо, на моем лице было слишком много написано, так как Лебедев поспешил добавить:

— Ну-ну! Что нос повесил? Полетите оба. И штурманы ваши тоже… Если паче чаяния откажет матчасть на корабле Асямова, полетит ваш корабль, ваш экипаж. Командовать будет тот из вас, чей корабль пойдет в полет.

Вылет был назначен на 28 апреля. Маршрут: Москва-Данди. К вечеру прибыли и пассажиры, как мы узнали позже, — работники Наркомата иностранных дел СССР.

Погода в тот день стояла октябрьская: низкие угрюмые облака проносились над аэродромом, время от времени накрапывал дождик. Наступившие сумерки еще более снизили видимость.

Медленно катится за трактором самолет Асямова. Мой сиротливо стоит на опушке. И там все в стартовой готовности: подогреты и опробованы моторы, готов к вылету экипаж. Вот самолет Асямова на старте.

— По местам! — подает он команду.

Экипаж — двенадцать человек — быстро занимает места, помогает взобраться в самолет и устроиться пассажирам. Одевая парашют, вижу довольно улыбающегося Федора Масюка — бортмеханика — полетит ведь его самолет.

— Запустить моторы! — звучит очередная команда. Один за другим начинают вращаться громадные винты.

— Корабль к полету готов, — докладывает Масюк. Опробовав еще раз все моторы, командир объявляет по телефону:

— Иду на взлет, — и отпускает тормоза.

Все быстрее и быстрее несется самолет по плитам бетонной полосы. Навстречу нам угрожающе несется темный лес… Но мы уже в воздухе и набираем высоту.

— Поднять шасси!

Громадные, диаметром в рост человека, колеса подтягиваются и на приборной доске летчиков загораются красные лампочки.

Вокруг — тьма тьмущая, ни огонька, ни звездочки. Летим «в слепую», по приборам.

— Прошли ИПМ, — докладывает штурман Сергей Романов, когда мы все еще набирали в облаках высоту.

— Интересно, кто это тебе сообщил, — усмехнулся язвительно командир, — я пока ничего не вижу.

— Радиомаяк прошли, — объясняет штурман.

— Так бы и сказал сразу, — добродушно ворчит Асямов. Самолет забирается все выше и выше. Монотонно успокаивающе гудят моторы. Все идет нормально. Как всегда.

В кромешной тьме ночных облаков изредка появляются и тут же исчезают яркие звезды. Еще десяток минут и мы несемся над темно-серыми куполами облаков. Над нами, в бездонной черно-синей дали, мириады сверкающих звезд. Спокойно и тихо. Ровный гул моторов не в счет. Тревожно становится летчикам лишь тогда, когда в этот равномерный гул врываются новые тона.