Тревожное небо

Вечером к нам зашли трое американцев. Старший из них полковник, двое помоложе, майор и капитан. Романов куда-то запропастился и нам с Сашей Штепенко пришлось до его возвращения угощать гостей любезными улыбками. Гости безуспешно пытались что-то объяснить, угощали нас сигаретами. Мы, не оставаясь в долгу, потчевали их «Казбеком». С полковником «Казбек» сыграл шутку: он сунул папиросу табаком в рот и запалил мундштук.

Капитан вышел и вскоре вернулся с газетой. Потыкав пальцем на какие-то объявления, помещенные на первой странице, он вопросительно уставился на нас. Майор пустился в пляс. До нас стало понемногу доходить: наверное, приглашают посмотреть нечто зрелищное. К счастью, подоспел Романов, и, уяснив окончательно, что нас зовут посетить кино, мы всей компанией поехали в город.

Американцы любят кино, пожалуй, больше любого другого вида зрелищ. Фильмы крутят голливудские: гангстеры и ковбои, пираты и ужасы, и, как правило, бедная девица завоевывает сердце богача, а конец обязательно благополучный, поцелуи и венец, В кино можно назначить свидание, поговорить о делах и не о делах, можно курить, поесть и попить. Даже лучше, чем в ресторане. Бывает и так, что, увлеченный пикантной сценой или стройными ножками «герлс», джентльмен гасит сигаретку о плечо сидящей впереди леди… В зал входят и выходят непрерывно, нет ни начала, ни конца сеансов. Если вы купили билет, никого уже не интересует, сколько вы там пробудете: будь то пять минут или пять часов подряд.

… Моторы и самолет доведены до готовности к старту. Все опробовано, просмотрено и проверено. Нет только покрышки. Мистер Траубридж утешает нас, что протектор вот-вот прибудет, фирма не подведет.

Решили воспользоваться свободным временем для реализации выданных нам долларов. Не в пример Лондону, столица Соединенных Штатов полна товарами. Ни карточек, ни талончиков. Всего вдоволь, не хватает лишь покупателей.

В любом, мало-мальски приличном торговом заведении находятся служащие, говорящие на русском языке. Они настойчиво расхваливают все, что имеется в продаже. Продавцы и кассиры, лифтеры и швейцары, реже — хозяева магазинов, покинувшие родину, спасаясь от революции, служат теперь единственному признанному в Америке богу — доллару.

Наши доллары уже подходили к концу, когда мы под вечер зашли в лавку суконщика. По его словам, он покинул Бердичев еще до первой мировой войны. Перед единственным прилавком толпилось несколько офицеров. Мы переглянулись, услышав вперемешку с английской скороговоркой сочный русский мат, которым старый еврей «обкладывал» своих покупателей.

— Давайте, ребята, пойдемте отсюда… — поежился Романов, когда в конце английской тирады снова прозвучало «в бога… в мать…». Но хозяин лавки, увидев нас, бросил своих клиентов и мигом очутился перед нами и на очень хорошем и вежливом русском языке начал предлагать свои товары. Саржа и шевиот защитного цвета нам приглянулись. Отмерив требуемое количество, лавочник тщательно упаковал покупки и… отказался от платы!

— Настоящим русским офицерам я продаю первый раз. Разрешите вам сделать подарок!

— Настоящие русские офицеры подаяний не принимают, — бросил ядовито Штепенко.

— Прошу меня простить! Я не хотел вас оскорбить! Уверяю вас: я преклоняюсь перед офицерами Красной Армии, которые так мужественно руководят обороной против фашистов. Вы ведь знаете, что делают с нами фашисты! — и старик рассказал нам о судьбе своих близких и далеких родственников, ограбленных изагнанных фашистами в лагеря смерти. Мы молча слушали его изобилующий страшными подробностями рассказ. Старик умолк. Затем быстро прошел за прилавок, вытащил большую книгу и, полистав ее немного, подозвал нас к себе.

— Господа, прошу вас! Вы видите эти цифры? Это покупная цена. Очень прошу вас: только по этой цене.

Горе и забота наша — протектор, прибыл, наконец, специальным самолетом обратно. Каждая заплата отмечена знаком фирмы «Гудрич». Что сделаешь — реклама!..

Вечером третьего июня я доложил Молотову о готовности к вылету.

— Отлично! — обрадовался нарком. — Стало быть, утром вылетаем?

— Так точно. Только предварительно мы должны опробовать самолет в воздухе.

— Хорошо, — согласился нарком, — мы соберемся и будем ждать утром вашего доклада.

Наутро погода подвела нас самым беспардонным образом. Густой туман накрыл плотной пеленой и аэродром, и город. Время идет, а туман не рассеивается. Ведь надо же, именно сегодня, когда нам дорог каждый час! Взлететь — не проблема. А вот посадка… К тому же с каждым часом усиливается жара. А что это означает для наших моторов, в этом мы уже могли убедиться.

Из посольства не перестают названивать, требуя сообщить, на какой час назначен вылет.