Тревожные люди

– Она была начальником отдела аналитики в большом американском холдинге. Сначала я не поверил, потому что на первый взгляд эта кумушка бестолковая, как мешок картошки… но в этой квартире вы не найдете человека умнее и образованнее, чем она, вы уж поверьте. Когда дети Рогера и Анны-Лены были маленькими, его карьера пошла вверх, но ее карьера складывалась еще лучше, поэтому Рогер отказался от повышения, чтобы сидеть дома с детьми, пока Анна-Лена ездит в командировки. Это длилось несколько лет, и ее карьера продолжала стремительно развиваться, а он стоял на месте, и чем большее расстояние их разделяло, тем сложнее им было поменяться местами. Когда дети выросли и Анна-Лена воплотила в жизнь все свои мечты, она сказала Рогеру: теперь твоя очередь. Но ему уже не предлагали повышения. Он был слишком стар для руководящей должности. Рогер и Анна-Лена никогда не говорили об этом, им никогда не удавалось найти слова. Поэтому сейчас она хочет отплатить ему добром за добро, они постоянно переезжают и Анна-Лена помогает ему делать ремонт, чтобы Рогер почувствовал свою значимость. На самом деле Анна-Лена мечтает о своем доме. Вы можете говорить о ней что угодно, но я все равно выделяю этих двоих среди моих клиентов.

Зара закурила новую сигарету, чтобы можно было сосредоточить взгляд на ее горящем кончике.

– Анна-Лена сама вам все рассказала?

– Вы бы удивились, если б узнали, в чем люди признаются.

– Вовсе нет, – прошептала Зара.

Она хотела признаться Кролику в том, что ей нужна дистанция. Что она не может не смазывать руки антибактериальным гелем. Что пересчитывает предметы в любом помещении, где оказывается, для того, чтобы успокоиться. Что любит таблицы и выкладки, потому что верит в порядок. А еще – в том, что экономика, которой она посвятила всю свою жизнь, стала проблемой для всего мира, потому что экономическая система получилась чересчур жесткой. Мы забываем не только о том, какие мы жадные, но и о том, какие мы слабые. И это нас разрушает.

Всем этим Заре хотелось бы с ним поделиться, но она привыкла к тому, что люди либо не понимают, либо не хотят понимать. И она промолчала. И пожалела, что и без того наговорила лишнего.

Они курили. Зару, к ее удивлению, его общество почти не напрягало. Этот день принес новые переживания, к которым она была не готова; ее пальцы легонько ощупывали наушники, когда кроличьи уши снова качнулись в ее сторону. Он явно думал, о чем бы ее спросить, чтобы поддержать разговор, – худшая черта всех мужчин. Причем додуматься они могут только до двух вопросов: «Вы замужем» и «Кем вы работаете?».

Но этот Леннарт явно раскочегарился.

– Что вы слушаете? – спросил он.

Черт бы тебя побрал, подумала Зара. Замерз бы ты уж наконец и перестал ко мне приставать. Она открыла было рот, чтобы высказать все, что накипело, но произнесла только:

– Грабитель скоро сдастся. Полиция может ворваться в любой момент. Идите в квартиру и наденьте брюки.

Кролик разочарованно кивнул и ушел. Наушники так и остались висеть у нее на шее, музыка гремела на полную громкость. Зара еще несколько раз пересчитала окна. Эта история любви – не та, о которых пишут стихи. Но сегодня они оба положили друг друга на лопатки.

Глава 55

Эстель осторожно постучала в гардеробную. Юлия открыла.

– Я только хотела сказать, что пицца уже едет. Деточка, я подумала, что тебе надо есть за двоих, и ты, наверное, очень проголодалась. Может, немного перекусишь? В морозилке есть еда. Точнее, в морозилке обычно бывает еда, – предположила Эстель.

– Спасибо, не надо, со мной все в порядке, – улыбнулась Юлия. Она была тронута заботой Эстель, ведь многие тоже могли бы подумать о ней и спросить не о том, как она себя чувствует, а о том, не голодна ли она.

– Да? Ну хорошо, тогда не буду мешать, – сказала Эстель, закрывая дверь.

– Хотите войти? – спросила Юлия таким тоном, каким, если честно, спрашивают, когда надеются услышать в ответ «нет».

– С удовольствием! – прощебетала Эстель. Вошла и закрыла за собой дверь. Она протиснулась мимо стремянки и заняла последнее сидячее место – на сундуке в самой глубине гардеробной. Положив руки на колени, она улыбнулась и сказала:

– И все-таки – хорошо сидим! Я не ела пиццы вот уже несколько лет. Я, конечно, не могу согласиться с тем, что для всех нас захват заложников – это нечто приятное, но лично я думаю: как все-таки хорошо, что грабитель – женщина. Правда? Здорово, что девочки тоже на что-то способны!

Юлия поставила большой палец в определенную точку на переносице, нажала и, овладев собой, произнесла:

– Мм, как сказать… При том что она угрожает нам пистолетом. Что значит женская солидарность!

– Не думаю, что пистолет настоящий! – вмешалась Анна-Лена.

Юлия зажмурилась, чтобы не видно было, как она закатила глаза. Эстель улыбнулась и с любопытством спросила:

– Так о чем вы разговаривали?

– О браке, – всхлипнула Анна-Лена.

– О! – воскликнула Эстель, словно увидела свою любимую категорию вопросов в телешоу, где надо угадывать правильный вариант.

Юлия немного смягчилась от такой бурной реакции и спросила: