Тревожные ночи

Добравшись до долины, мы сделали остановку. Локти и колени болели. Но нам нельзя было терять времени — темнота уже начинала редеть, вот-вот должен был наступить рассвет… Мы подошли к подножию холмов по ту сторону долины и стали подбираться к окопам русских. Но едва успели мы проползти несколько шагов, как воздух взревел от грохота бесчисленных орудий. В то же мгновение на холм, который мы только что покинули, и на соседний, где окопались немцы, обрушился шквал огня и железа. Земля сотрясалась от взрывов. Стало светло как днем. Тысячи и тысячи снарядов из орудий, минометов, «катюш» проносились над нашими головами. Затем в игру вступили пулеметы, завесой трассирующих пуль скрывшие от наших глаз немецкие окопы. Потом мы услышали гул моторов и лязг гусениц приближающихся танков. Похолодев, мы всем телом припали к земле, боясь дышать, боясь думать.

Вскоре со всех сторон услышали мы громовое, продолжительное, бесконечное «ура». Мы поднялись с земли с белыми как мел лицами, с затуманенным, потерянным взглядом.

Мимо нас прошла советская пехота — первая, вторая, третья цепь… Прошли и танки с красными звездами на башнях, могучие, всесокрушающие… Все шли и шли новые нескончаемые ряды советских бойцов. Но ни у кого из них не было времени для нас. Мы остались позади, перепуганные, толком не понимающие, что, в сущности, произошло. К охватившему нас изумлению в равной мере примешивались и страх, и надежда.

Встреча (Рассказ бойца)

Всю ночь на 23 августа мы в беспорядке блуждали в тылу своих позиций. Огненный шквал, внезапно обрушившийся на линию нашего фронта, все усиливался, охватывая оставленные нами окопы и траншеи. Небольшими группами, по семь — восемь человек, мы бросались то в одну, то в другую сторону, пока не встречались с такими же группами людей, в панике бегущих неизвестно куда. Мы смешивались с ними и снова устремлялись туда, где глубокая темнота ночи казалась нам более безопасной. Однако и там мы натыкались на таких же, потерявших голову румынских солдат. Толпа бегущих росла, вбирая в себя все новые и новые мечущиеся из стороны в сторону группы людей. Время от времени мы на мгновение останавливались и, переводя дыхание, ошалело смотрели в сторону фронта. Все кругом горело. Не знаю, как это случилось, но мы оказались в кольце разрывов, которое охватило нас, словно огненный пояс.

Иногда мы слышали отчаянные крики офицеров, гнавших подкрепления к передней линии фронта. Но и эти части рассеивались, смешивались с нами, вливались в обезумевшую, беспомощную, слепую толпу. Солдаты резервных частей сообщили нам ошеломляющую новость: немцы в панике бросили свои позиции и удрали на машинах, оставив их одних. Зловещая тишина охватила наши ряды, и грохот артиллерийского огня как бы придвинулся еще ближе. Тишина была нарушена истошным криком одного из офицеров:

— Назад!.. Назад!.. Стрелять буду!

Кое-кто из офицеров и впрямь начал сгоряча палить в воздух: стрелять в нас они не осмеливались. Однако стрелять в эту минуту было так же глупо, как пытаться перекричать ураганный грохот, сметающий с лица земли наши окопы и траншеи. Что мог поделать какой-то офицер со своим крошечным пистолетиком, когда вокруг нас содрогалась земля и сотрясалась от взрывов сама ночь?! Один из них все же сделал попытку удержать этот страшный людской поток, но ему было суждено умереть мучительной смертью. Он погиб не от пули. Первая же волна бегущих в панике людей сбила его с ног и, подмяв под себя, затоптала десятками и сотнями сапог.

Только на рассвете мы остановились. Все попытки уйти от надвигающейся лавины огня были тщетны. Она неотступно преследовала нас с той самой минуты, когда с ревом обрушилась на наши передовые позиции. Мы молчали и со страхом оглядывались назад. Огненный шквал продолжал неудержимо двигаться на нас. На какое-то мгновение мы оцепенели: смертельный ужас лишил нас дара речи, способности мыслить. И все же именно тогда у меня впервые мелькнула мысль о том, что войне подходит конец.

Некоторые солдаты, бросив винтовки, сели на краю воронки от снаряда и стали спокойно ожидать прихода советских войск.

— Зря бежим, — сказал один из них. — Все равно они где-нибудь настигнут нас.

К тем, кто сидел на краю воронки, подходили все новые и новые группы и подсаживались к ним. Скоро у воронки собралось человек сто. Однако большинство солдат, неодобрительно покачивая головами, продолжали шагать в сторону, противоположную фронту, к себе домой. Я стоял в нерешительности и смотрел вслед уходившим. Они гуськом двигались по тропинке, которая вела к шоссе. Мне тогда было совсем безразлично: оставаться на месте или уходить. И все же я торопливо зашагал вслед за остальными.