Тревожный Саббат

— Я догадываюсь, где находится клад. Призрак неслучайно показал мне могилу защитников усадьбы. Это была подсказка! Он хотел, чтобы я начала копать и узнала историю целиком. О том, что был еще и расстрел. Враги Ницшеанца дорого заплатили за варварство и мародерство. Ты знаешь, что в старину колдуны на клад ставили сторожить мертвеца? И часто — своего злейшего врага? Того, кто разрушил самое дорогое?

— Мой прадед не был колдуном, — Заратустра не на шутку обиделся. — Он изучал философию и искал смысл жизни.

— И все же нам необходимо посетить могилы погибших революционеров. Я не прошу тебя раскапывать, но давай хотя бы пройдемся с металлоискателем. Может, Ницшеанец опять выйдет со мной на связь.

— Но там же поутри, — простонал фаерщик.

— Мы вывернем одежду наизнанку и пойдем по лесу с чистыми намерениями. Ведь тобой движет желание узнать историю своих предков и найти фамильное достояние, а вовсе не корысть?

— Как же ты мне надоела. Бог знает, до чего ты додумаешься в следующий раз. Но теперь я не успокоюсь, пока не проверю эту версию.

Уже через час быстрым шагом фаерщики вошли в заповедный лес поутри, а вернее на его границу с миром людей. Они поразились потусторонней тишине. Не пели птицы, не шумел и ветер с шорохами прошлогодних листьев. Ребята не слышали даже топотка мелких животных, привычного для Заповедных лесов. Сумеречное и очень грустное место.

Особенно напугали странные деревья с кривыми стволами. По красным меткам на них можно было найти захоронения революционеров, что фаерщики и сделали без особого труда.

Заратустра начал обследовать площадку металлоискателем, а Ким осматривалась. Двенадцать надгробий с затертыми именами, белесая стела, скамейка с зеленой спинкой да стенд с советской газетой, воспевающей подвиг юных бунтовщиков против царской власти. И подвиг ли? Ким не стала об этом думать, она ощутила тревогу и нарастающее беспокойство.

— Наверное, я ошиблась, здесь ничего нет. Поехали домой.

Асмодей выглядел озадаченно:

— Металлоискатель ведет себя странно, будто взбесился. Говорят, что здесь компасы плохо работают и часы останавливаются… Но чтоб детектор пищал, как заведенный будильник — это уже слишком. Интересно. Надо разобраться в проблеме. Может, на этом месте находится географический разлом и аномальная зона?

Ким была готова схватить парня за руку и увести к машине, но не выносила прикосновения. Тогда она попыталась подобрать слова, чтобы объяснить свою тревогу.

— Удивительно! Писк становится оглушительным, когда я подхожу к стеле! — объявил Асмодей.

Ким ничего не ответила, потому что в мгновение ока поляну накрыл густой туман.

— Я тебя не вижу, — крикнул фаерщик. — Что за чертовщина?

— Я здесь, обернись, — Ким разглядела чью-то спину в черном.

Фигура обернулась, но это был вовсе не Заратустра. И даже не Ницшеанец. Перед ней стоял парень со злобными черными глазами. Ким вдруг поняла, что у него нет зрачков.

— А-а-а! Уходи! Помогите!

— Я ничего не вижу в этом кошмарном тумане, — крикнул Асмодей. — Стой на месте. Сейчас я тебя найду.

Но Ким, плача, бросилась бежать. И тут же упала, запнувшись обо что-то каменное. Влажный лесной воздух с привкусом земли со свистом вырвался из легких. С ужасом она поняла, что сидит прямо на надгробном камне. Девушка с ужасом вспомнила английскую поговорку: будто кто-то прошел по моей могиле. Она поползла, молясь о том, чтобы увидеть Ницшеанца, такого знакомого и родного призрака. Глупо было его бояться. Ницшеанец никогда не желал ей зла. И пусть он преследовал свои цели, девушка верила, что он может помочь.

Этого Ким и пожелала всем сердцем.

На минуту туман рассеялся, и она увидела перед собой двенадцать висельников со «столыпинскими галстуками» на шее.

Ох, не того боялся Асмодей. Это была вовсе не земля поутри, с ужасом поняла Ким.

Выморочное место казненных, погибших за свои идеалы. Обозленные до крайности равнодушием потомков, они долгие десятилетия копили силы. И теперь материализовались, чтобы отомстить.

Ким отмечала каждую деталь. Вот Асмодей сидит, прижавшись спиной к стеле. У него трясутся руки. Забытый металлоискатель валяется рядом. На скамейке лежит рюкзак. Вот бы добраться до него и зажечь спички! Призраки боятся огня.

Но Ким стоит и смотрит, широко раскрыв глаза…

Снова опустился туман. И вдруг она с трудом различила зеленоватые огоньки. Такие, какие иногда можно увидеть на могилах. Древние славяне их называли «блудички» и считали, что духи клада зажигают огни над своими сокровищами. Девушка вспомнила, что такие клады обычно прокляты нечистой силой и несут горе тому, кто их найдет.

Но также она подумала, что иногда огоньки могут вывести из леса или из болота заблудившегося путника. Ким, не колеблясь, крикнула Асмодею, чтоб шел за ней.

Несколько раз к ним приближались призраки, но ничего не могли сделать. Лишь бросали озлобленные взгляды и шептали проклятья.

Едва ребята немного удалились от захоронений, как туман рассеялся. Исчезли и огоньки, а вдалеке мелькнул призрачный силуэт, в котором Ким без труда узнала Ницшеанца.

— Спасибо, друг!