Тревожный Саббат

— Что все это было? — озадаченно спросил Заратустра. — Призрак нам помог? Зачем?

— Чтобы мы ему доверяли, — улыбнулась Ким. — Рано или поздно, но Ницшеанец откроет тайну своего клада.

— Хотелось бы, чтобы это случилось скорее рано, — пробурчал Асмодей. — Желательно при моей жизни.

Он небрежно забросил рюкзак на одно плечо и двинулся в сторону города, даже не взглянув на Ким.

Девушку покоробило от такого отношения. И она отстала, с грустью думая о своем. Зачем вообще Ницшеанец заставил ее прийти на могилу павших революционеров? Что он хотел сказать? Ким ни на миллиметр не приблизилась к загадке.

Кое-как девушка дотащилась до лесного родника и без сил опустилась на скамейку. Ее сердце трепетало от нежности к призраку. Она была готова на все, лишь бы он обрел покой.

Вдруг Ким услышала шаги и обернулась в надежде, что Асмодей вернулся. Но это был грузный пожилой мужчина, который, тяжело дыша, рухнул на скамейку:

— Не возражаете?

— Конечно. Отдыхайте.

— Гуляете по лесу? И не боитесь? Рядом вотчина поутри, — вопросы прохожего звучали, будто барабанная дробь.

— Я иду с кладбища погибших революционеров, — выдавила Ким. Она не имела никакого желания откровенничать с незнакомцем.

— Вот как? А я как раз туда, — оживился мужчина. — Не хотите ли чая?

Ким кивнула и взяла кружку. Пусть и дешевый цейлонский, но выпить горячего ей не помешает. Руки до сих пор дрожали.

— Меня зовут Константин Константинович Волков, — представился мужчина.

— Ким Арбина, — вяло проронила девушка.

И только через пару минут до нее дошло:

— Кто вы? Внук или правнук главного революционера? Но как такое может быть? На момент казни Косте едва исполнилось семнадцать. Какие дети в этом возрасте?

— Дети могут появиться и гораздо раньше. Было бы желание, — хохотнул Константин Константинович, затем приглушил смешок ладонью. — Вы правы, Ким. Я действительно его внук, но на момент казни у деда не было детей. Не интересовался он тогда девушками и имел лишь одну даму сердца — революцию.

— Ничего не понимаю…

— Все просто. Костя Волков давно мертв, но лежит вовсе не в братской могиле вместе с товарищами-бунтовщиками. В ночь расстрела свершилось чудо! Он остался жив. Его повесили последним и… «столыпинский галстук» оборвался. Палач ударил деда прикладом, но у того оказалась крепкая голова. А может, мальчишку все-таки пожалели.

Затем тела сняли из петель и едва присыпали землей. Даже не могли нормально похоронить, твари! Это уже потом местные жители обустроили могилки. А какое паломничество началось в Советское время! Представляете, Ким, из других республик приезжали целыми экскурсиями, чтобы почтить подвиг мальчиков. Конечно, поутри бесились и зубами скрипели. Но что они могли сделать? Тогда и стелу установили, и скамейки со столиками. На могилах всегда были свежие цветы. А что сейчас? Кто помнит? Вашему поколению уже все равно, но ведь жизнь и есть память.

— Вернемся к вашему деду, — Ким мягко прервала поток излияний. — Что случилось дальше?

— А дальше начались странности, — пожал плечами внук революционера. — Дед сумел выбраться из груды тел и доползти до края леса. Вероятно, ему помогли поутри. Те тоже не слишком жаловали царскую власть, и подсобить выжившему революционеру для карликов было только в радость. А там уж Костю нашли жители села Арбино, примыкавшего к Заповедному лесу. Сейчас оно вошло в состав Верены, лишь название осталось в памяти.

Бесстрашные крестьяне скрывали деда от соглядатаев и полиции, кормили и лечили до 1917 года. Он так и жил в лесной землянке, а через некоторое время познакомился с моей бабушкой. А когда пришли большевики, Константин, не поверите, поступил на работу в советскую милицию. Однажды по подземным ходам вместе с напарником он гнался за преступником и вдруг, остановившись, закричал, как будто увидел привидение. Впрочем, товарищ утверждал, что так и было. Призрак с книгой заманил его в заброшенное ответвление катакомб, и больше Костю Волкова никто никогда не видел. Вот и свершилась месть Ницшеанца. Конечно, подземелье потом прочесывали. Народного героя искали всем миром, но что толку? А потом, когда в ходах пропал целый наряд милиции, их и вовсе засыпали от греха подальше.

— Ужасно, — вздохнула Ким. — Выжить ради такой судьбы?

— Вот поэтому я и хожу на могилы юных революционеров, хоть и знаю, что моего деда там нет. Я жду Ницшеанца и верю, что когда-нибудь он сочтет меня достойным узнать правду.

— Мне очень жаль, — девушка погладила опухшую руку. Вернее, едва коснулась пальцами. — Берегите себя, ведь на кладбище буйствуют призраки.

— Вы очень добры, но мне нечего бояться, — улыбнулся Константин Константинович. — Я тяжело болен и почти перешел грань, став для привидений почти своим. Но пока жив, буду мечтать найти тело деда и достойно похоронить.

Ким хотела сказать старику что-то хорошее, но пока искала слова, к роднику подбежал запыхавшийся Асмодей.

Не обращая внимания на визг, он крепко обнял девушку и долго держал, не отпуская:

— Ким, куда же ты пропала. Я уж думал, тебя поутри утащили. Вот дурень, бросил в лесу члена своей команды.