Трезориум

– Добрый вечер, Хильди! Мы ведь пойдем в церковь святого Бонифация? Мы ведь договорились?

В знаменитой городской церкви с двумя колокольнями у парнишки дядя был церковным старостой, обещал пустить на службу через боковой вход. Таню, конечно, интересовало не пасхальное богослужение. Она хотела пораньше, пока еще не стемнело, подняться на самую верхотуру, чтобы оттуда поточнее прикинуть, как далеко русские. Из газет не поймешь, там пишут очень туманно, всё больше про героизм защитников, а с колокольни должно быть видно, докуда доходит полоса сплошных разрушений.

– Вы не передумали? – заполошился Вульфи. Он называл ее на «вы», шестнадцатилетнему обглодышу Таня казалась солидной, взрослой женщиной. А она ему тыкала.

– Даже не знаю… Устала я. Но раз уж ты здесь – ладно, идем.

Мальчишка жутко обрадовался. Он был бы трогательный, если б не немец. И если бы не орел со свастикой на кепи, не крысиная шинель с красно-белой повязкой на рукаве.

Первый раз Таня увидела Вульфи неделю назад в госпитале, рыдающим над умершей матерью. Ей оторвало ногу осколком бомбы, кончилась во время операции. Долговязый гитлерюгендовец ревел, по-детски размазывал слезы. Таня дала ему стакан воды с валерьянкой. Не по собственной инициативе – велела старшая сестра. Чтоб не нервировал воплями окружающих. Вульфи уставился мокрыми глазами, сказал «большое вам спасибо», послушно выпил, и с того момента появлялся чуть не каждый день – после работы топтался за проходной. Медсестры шутили, что он как осиротевший теленок, прилепившийся к чужой матке.

Таня не гнала немчика в шею, потому что он был частью ее плана.

Сегодня Вульфи гордо продемонстрировал второй ромб на погончике – его произвели в гитлерюгендовские шарфюреры. Таня поздравила, он поблагодарил и потом не затыкался ни на секунду. Рассказывал, что раньше пел у дяди в церковном хоре, какое это ни с чем не сравнимое, волшебное чувство – петь Баха в пустой церкви, где своды теряются во мраке, а откуда-то сочится свет и кажется, будто ты уже не на земле – на небе или даже в космосе.

Она почти не слушала эту дребедень. Дожидалась, когда разговор повернет в полезном направлении.

Людей на улице было много – предвечернее затишье. Почти все принаряженные, раскланиваются со знакомыми. Русские троекратно целовались бы, говорили «Христос воскресе», думала Таня. А у этих в ходу новое приветствие: «Бляйб юбриг», «Оставайся жив». Хрен вам. Столько лет вместо «здрасьте» говорили «хайль Гитлер», теперь получайте.

Церковь была уже близко, и Таня решила, что больше не будет ждать.

– Как учения? Скоро вас на фронт?

Вульфи приосанился.

– Самое позднее через неделю. Осталось только научиться стрельбе из пулемета «МГ 08-15». Боец должен уметь всё. А мы, Гитлерюгенд, особенно. На нас смотрит вся Германия.

– Само собой, – кивнула Таня.

Немцы от отчаяния совсем свихнулись. Поставили под ружье сопливых мальчишек. Набрали два батальона, натаскивают перед бойней. Ни черта не жалко, но ведь гадость же. Тетя-покойница по этому поводу говорила: кто соблазнит малых сих, тому лучше было бы, если бы повесили ему мельничный жернов на шею и потопили в пучине морской. Ничего, скоро потопят. Всех.

– А как же мы будем видеться? Ведь с передовой вас, поди, отпускать не будут?

– Рядовых – конечно, нет, – важно ответил Вульфи. – Нас строго предупредили: кто отлучится, будет считаться дезертиром и может быть расстрелян на месте. Но я теперь шарфюрер! Мне должны дать пропуск, чтоб я мог ходить в штаб батальона. А штаб почти в центре.

– Смогу я тебя навещать? – проникновенно глянула на него Таня.

Он весь засветился.

– А вы… пришли бы? Правда?

Наверное, вообразил себе, как обзавидуются его прыщавые приятели-онанисты. К Вульфи пришла настоящая взрослая девушка!

И укорила себя. Мальчик-то в сущности был славный. Но среди клопов, наверное, тоже попадаются славные, однако все они питаются кровью. И всех их нужно давить.

– Обязательно приду. Если дадут пропуск.

Он замигал, что-то соображая.

– …Попробую поговорить с Паулем Редером, это наш гефольгшафтсфюрер. Очень хороший парень. У него бланки. И ротная печать. А вы правда придете?

Взгляд доверчивый, радостный. Таня полуотвернулась.

– Знаешь, говори мне «ты». Я медсестра, ты солдат. Оба делаем одно дело.

Вульфи тронул ее за локоть – и, понизив голос:

– Ой, смотри, Карл Зауэр! Тот самый! Панцер-Карл! Он из наших!

По противоположному тротуару вразвалку шел высокий парень в гитлерюгендовской шинели, на каждом плече по панцерфаусту. Шинель была расстегнута, на кителе поблескивал новенький Железный крест.

– В каком смысле «панцер»?

– Ты что, газет не читаешь? Это же Зауэр! Охотник за русскими танками! Всегда сам по себе. Уже пять русских «железок» подбил. Еще одна – и получит Рыцарский крест. Представляешь?

Словно почувствовав, что про него говорят, высокий остановился, поставил на землю свои штуковины, стал закуривать, хотя членам Гитлерюгенда это строжайше воспрещалось.

– А как он попадает на передовую?