Трезуб-империал

Они оказались в узком проходе, заваленном всякими хозяйственными принадлежностями. Тут же виднелась еще одна дверь, ведшая явно в служебное помещение.

Марта Фаддеевна приложила палец к губам и буквально на цыпочках миновала коридор. Северин Мирославович не отставал. Они дошли до дальнего конца и нырнули в какой-то проход. Там было темно, хоть глаз выколи.

— Осторожно, — прошептала старуха. — Здесь лестница.

Она достала из своей сумки фонарик.

— Похоже, вы подготовились, — в шепоте Сквиры ясно слышался сарказм.

— Естественно, — спокойно ответила Кранц-Вовченко.

Они стояли наверху длинной каменной лестницы без перил. Ступени круто уходили вниз, теряясь в полной темноте.

— Пошли, — скомандовала старуха и первой стала спускаться.

Северин Мирославович не возражал.

Повсюду валялись обрывки упаковочной бумаги и старые газеты. В нос ударили запахи гнили и плесени.

— Двери перед лестницей нет, — шептала старуха. — Проход они не закрывают. Вот только зачем сбрасывают сюда всякий мусор?

Сквира молчал. Десятка через два ступеней его ноги нащупали твердый пол. Марта Фаддеевна уже светила фонариком во все стороны.

Подвал представлял собой тонущую в темноте анфиладу комнат. На стенах виднелись следы давней побелки. Судя по форме кирпичей, кладка была еще той, первоначальной, двухсотлетней давности.

— Если Орест и рыл в этом костеле, то, конечно, здесь, — бормотала Кранц-Вовченко. — Сюда он мог попасть сравнительно легко, мы только что это подтвердили.

— Та женщина сказала, что Рева не заходил в магазин с лета.

— Что ж, — старуха равнодушно пожала плечами, — значит, мы здесь теряем время. Или он зашел и вышел, не попадаясь ей на глаза…

Марта Фаддеевна решительно двинулась в один из коридоров.

По сторонам то и дело открывались дверные проемы. Свет на мгновение проникал внутрь, чтобы осветить крошечные комнатки.

— А что это за помещения? — тихо спросил Сквира.

              — Крипты, — так же тихо ответила спутница. — Когда-то здесь были молельни и кельи. Часть крипт использовали для захоронений, так что кое-где могут сохраниться саркофаги… — Она внезапно остановилась. — Пришли, — Она подняла руку и показала на потолок. — Прямо над нами находятся остатки алтаря.

Сквира невольно задрал голову, будто ожидая увидеть над собой жертвенник.

— Давайте, давайте! Ищите! — Марта Фаддеевна первой склонилась над полом.

Капитан растерянно огляделся. Без фонарика он ничего не видел…

На ощупь пошел вдоль стены. Кладка была крепкой. То ли из-за темноты, то ли из-за присутствия Кранц-Вовченко в голову лезли мысли не столько о Реве, сколько о мире монахов-капуцинов. Как чувствовали они себя здесь? Как жили в мире, где русьские княгини возводили католические костелы, епископы со странными именами строили каменные стены поверх пожарищ, а преданные выборной короне дворяне тайно привозили в глухую провинцию регалии трона? Сквира представлял себе, как братья-минориты, одетые в неокрашенные хабиты с остроконечными капюшонами, в сандалиях на босу ногу бродили по этим криптам, выполняя свои вечные обряды. Вокруг них бурлил восемнадцатый век — век перемен. Здесь, в криптах, время останавливалось.

— Ничего? — спросила Марта Фаддеевна.

— Что? — вздрогнул Сквира.

Она посветила фонариком ему в лицо и тут же убрала свет в сторону.

— Никаких следов, — сказала она. — От метелок и совков остаются характерные полоски, ямки, кучки земли, а здесь только нетронутый мусор. В нем, конечно, интересно было бы покопаться — я вижу нацистские газеты и несколько польских журналов начала века. Но, думаю, вывод однозначен: никто здесь раскопок не вел.

Старуха опять открыла сумочку, достала небольшой любительский фотоаппарат со встроенной вспышкой и сделала снимок крипты. Сверкнула искусственная молния, мрак подземелья метнулся в сторону, чтобы обнажить в предельной ясности одну из своих каморок, и тут же вернулся назад, окутав чернотой все вокруг.

— Пригодится для какой-нибудь статьи, — пробормотала себе под нос Марта Фаддеевна.

— Давайте пройдем… ну… по периметру, — предложил Северин Мирославович.

— В смысле? Зачем?

— Так просто…

— Что ж… — она вновь медленно заскользила ладонями по кирпичной кладке.

— А что, регалии польской короны так и не нашли? — поинтересовался Сквира, когда свет фонарика удалился от него на добрый десяток шагов.

Впереди послышался скрипучий смех.

— Как быстро вы переключаетесь, капитан! Вы же, вроде бы, место последних раскопок Ореста искали? А теперь вас волнуют польские коронные регалии?

— Я веду расследование, — мрачно отрезал Сквира. Слова женщины его больно кольнули. Вдруг возникло острое чувство, что, пока он теряет здесь драгоценное время, преступники заметают следы, а в головах у свидетелей новые события стирают воспоминания о дне убийства.

Кранц-Вовченко дошла до угла и обернулась.

— Регалий короны здесь уже нет. Они пролежали в костеле сто с лишним лет. Потом, когда Польша вновь появилась на картах мира, их разыскали и вывезли в Варшаву.

И она двинулась дальше, распугивая мечущиеся в свете фонарика черные тени.

Володимир, дом соседей Ревы, 21:10.