Трезуб-империал

— Мне важно знать, — сказал он как можно мягче. — Поэтому я и спрашиваю.

Бронислава снова кивнула. Она вздрагивала и вытирала тыльной стороной ладони глаза.

Капитан растерянно смотрел на нее. Потом подошел к телефону и набрал номер райотдела. Трубку взял дежурный. Его голос, далекий и тихий, смешивался с треском и слегка дребезжал.

— Это Сквира. Козинец пришел?

Дежурный начал что-то говорить, но в этот момент из громкоговорителей оглушительно разнеслось:

— Второй маршрут, номер двадцать один.

— Что? Что вы сказали? — переспросил Сквира.

— Еще нет, — еле слышно повторила трубка.

Капитан дал отбой.

— Гена часто называл вас Корчагиным? — снова обратился он к девушке.

              — В последний раз у призывного пункта… Три года назад, когда в армию уходил. — Она замолчала, погрузившись в свои мысли. — Он был такой надежный, — вдруг заговорила она. — Отзывчивый. Честный… Вы, наверное, о другой честности думаете. Не пацанской, а этой, формальной… Ну, не списывать друг у друга, признаваться, что разбил окно, добровольно сдаваться в милицию вместе с украденным яблоком… — Бронислава невесело улыбнулась. — Мы однажды гуляли под крепостным валом. Кто-то швырнул камешком в бегавшего рядом голубя. Птица наповал, конечно. Так Генка аж трясся весь вечер… — Она вздохнула. — А мама его рассказывала… Когда он шел в первый раз в первый класс, она дала ему букет цветов для учительницы. Он с этим букетом весь день проходил, так и не решился подарить. Вернулся с цветами домой…

— Он сильно изменился за последний год?

Бронислава опять еле заметно кивнула.

— Гена очень разочаровался во взрослой жизни. Знаете, в школе казалось, что стоит только начать работать, начать жить самостоятельно — и ты сможешь делать все, что угодно. То, что родители никогда не разрешали. То, на что у них вечно денег не было… А оказалось, что на зарплату ничего не купишь. Только еду. И кино раз в месяц…

— Он вам жаловался? — осторожно спросил Сквира.

              — Он же нытик, — вдруг неожиданно зло проворчала девушка. — Все плохо, денег нет и никогда не будет, и виноваты в этом родители, я, друзья, наш треклятый город… — Бронислава часто заморгала, и из ее глаз вновь покатились слезы. — Мы много ссорились, а в мае расстались. Он опять изменился. Был обиженным и непризнанным, а стал заносчивым и самовлюбленным. Работать больше не желал. Не хотел говорить о нас и нашем будущем. Требовал только восхищения…

— Откуда он взял деньги?

— Не знаю, — ответила Ващенко устало. — Не знаю. Сказал, что нашел. На улице.

Володимир, центр города, 10:10.

Улица перед кондитерской была, как всегда, пустынной. Капитан пересек проезжую часть и по асфальтовой дорожке прошел в раскинувшийся напротив сквер.

Было довольно тепло. В привычных волынских тучах зияли громадные прорехи, и кусты вокруг капитана периодически вспыхивали под лучами солнца яркой зеленью. Из-за стены листьев время от времени слышался редкий гул проезжающей машины, но, кроме этого, ничто не напоминало о городе, шумящем вокруг. После вчерашнего дождя скамейки успели немного подсохнуть, и Сквира плюхнулся на одну из них. Оторвал уголок у бумажной пирамидки и глотнул немного кефира. Положил на колени лекцию Ревы.

Так… Прочное династическое здание… Которое не могло рухнуть, но рухнуло… Ага, вот. «Оба брата — Андрий  и Лев — в мае 1323 года по непонятной причине оказались в один день на одном и том же поле боя…»

Чего их вообще туда понесло? Да еще и вместе?

«С военной и политической точки зрения это было глупо и бессмысленно. Но, как бы там ни было, братья оказались там вместе и одновременно погибли…»

В дальнем конце сквера появились две девушки. Они, о чем-то болтая, неспешно прошли по дорожке мимо Сквиры.

— …Да, платье… — говорила одна. — Пригласили ведь на «скромненько посидеть». В ежедневной одежде не придешь. Я была в комиссионке, на базаре, в универмаге, конечно. У подруг спрашивала. Можно на толкучку в Ковель съездить, но…

Сквира глотнул еще немного кефира.

Взгляд одной из девушек, той, которая молчала, на мгновение задержался на капитане. Он посмотрел ей вслед. Симпатичная. Где-то он это лицо видел.

— …Вот такое, только цвета слоновой кости. А есть еще блузочка черно-оранжевая. И классный свитер. Пойду утром в субботу с деньгами…

Девушки дошли до конца сквера. Та, которая рассказывала про наряды, крикнула что-то веселое, помахала рукой и убежала. Вторая, смеясь, постояла в конце дорожки и направилась обратно. Облака в очередной раз разошлись, и яркий солнечный свет залил ее, создав на мгновение сияющий ореол вокруг развевающихся на ветру волос.

Сквира тут же ее вспомнил.

— Вы ведь из фотоателье? — сказал он, поднимаясь.

Девушка остановилась.

— А я думала, узнаете вы меня или нет, — улыбнулась она. — Богдана.

— Северин Мир… Северин, — неуклюже промямлил Сквира. — Как Квасюк?

— Супер! — улыбка Богданы стала еще шире. — Еще не появлялся.

— Он полночи был с нами. Наверное, теперь отсыпается…

Богдана глянула на часы и без лишних церемоний села на скамью.