Трезуб-империал

Сквира обернулся на звук и тут же заметил тонкую полоску света, пробивавшуюся из-под двери в углу. Капитан пошел на свет, повернул ручку. В этой комнате тоже не было окон. Единственная лампочка под потолком после сумрака студии ослепляла. У огромного стола, придвинутого вплотную к стене, сидел худощавый молодой мужчина в расстегнутом рабочем халате.

— Вы Квасюк? — спросил Сквира.

Парень развернулся на стуле и вскочил.

— Кто к Квасюку? — весело гаркнул он. Лицо его расплылось в широкой улыбке.

Симпатичный. Сангвиник и оптимист. Таких подполковник Чипейко любит…

— Капитан Сквира, — ответил следователь. — Я по поводу Ревы.

— Ого! — воскликнул фотограф. — Вот что значит наши доблестные органы! Элегантно, быстро, эффективно!

Квасюк сделал широкий жест в сторону стула, на котором только что сидел, сам присел на стол и слегка откинулся на стоявший у боковой стены приземистый деревянный шкаф с огромным количеством ящичков. Скорее всего, там хранились светочувствительные пластины и готовые отпечатки.

— Я фотографировал монеты Ореста Петровича. Часто бывал у него дома. Так что, если бы вы не пришли ко мне сегодня, завтра я сам бы к вам пошел… — Он рассмеялся.

Северин Мирославович кивнул.

— Вы фотографировали… э-э-э…

Квасюк решил, что вопрос задан, и заговорил, не ожидая, пока капитан закончит:

— Да, да, для выставок, каталогов, книг, газет, журналов — все и не вспомнишь. А сфотографировать монету — это вам не карточку на паспорт слепить. Фокусировка, глубина, фактура, цветопередача… Нужны специальные подставки, свет, фильтры, объективы. Не говоря уже об особой фотобумаге. Я иногда вижу свои работы в каталогах и газетах. Аж злость берет — ну подписал бы этот Рева хотя раз: «Фотограф О. С. Квасюк»… — Парень приподнялся и протянул Сквире руку: — Олег Сергеевич.

Капитан пожал ее и в свою очередь представился:

— Северин Мирославович.

— Да, да, — закивал Квасюк, опять присаживаясь на стол. — Наслышан. Знаменитый сыщик из Луцка. Весь город гудит.

В комнате остро пахло реактивами. Стол был загроможден всякой всячиной, о назначении которой Сквира мог только догадываться — фотоувеличители, несколько фонарей, множество ванночек, коробки с торчащими трубками… Здесь же валялись бухты свернутого кабеля, удлинители, металлические пластины, щипцы, столики с горизонтальными ножами, пара паяльников, приборчики с линзами и шкалами. За спиной Квасюка скрывалось странное приспособление в виде двух окрашенных в защитный цвет и соединенных толстым кабелем коробочек: большей — с двумя шкалами и меньшей — с пластиковой ручкой. Над столом нависали полки, плотно заставленные банками с порошками и растворами. На стене на огромном полотне оргстекла сушилось несколько готовых фотографий.

— Есть уже ниточки? — поинтересовался Квасюк.

— Трудно сказать. Мне тут, кстати, поведали об одном инциденте, произошедшем весной между Ревой и неким Рыбаченко. Говорят, драма разыгралась прямо здесь. Вот, зашел разузнать подробности у зрителя из первого ряда…

Фотограф пожал плечами.

— Я бы не сказал, что был какой-то особый инцидент. Очереди у нас иногда собираются просто неимоверные, особенно перед праздниками…

Сквира невольно улыбнулся.

— Вы не смотрите, что сейчас никого нет, — рассмеялся Квасюк. — В городе всего одно фотоателье. Второе, в доме быта, на ремонте который год. Так что если вам нужны художественные фотографии, гравировка, траурные таблички, копии снимков, — это все к нам. Точнее, ко мне. Мой сменщик только портретами занимается. Ну, и карточками на документы. Иногда выездами на объекты. А так — все я. Отсюда и очереди…

— Понятно.

— Ну вот. Прибежал Генка, стал рваться ко мне… Генка — это как раз ваш Рыбаченко и есть. Его зовут Геннадий.

Северин Мирославович кивнул.

— Так вот. Генка стал рваться ко мне, игнорируя очередь. А в той очереди как раз был Орест Петрович. Рева обиделся. И — на Генку, и, что самое интересное, на меня. А я-то тут причем? Пришлось потом извиняться…

— А зачем Рыбаченко к вам приходил?

Квасюк замялся, потом махнул рукой.

— Черт его знает. Он пьяный был.

— Но что-то же он говорил?

Фотограф смутился уже сильнее.

— Сказал, что хочет прикупить у меня чего-нибудь из одежды. — Квасюк виновато покосился на капитана и стал нехотя пояснять: — Родственники из Хелма как-то привезли мне шмотки. А я по глупости приятелю предложил. И попался. Конечно, либо будь специалистом, либо не лезь не в свое дело! — Он стиснул зубы, отчего на его лице заиграли желваки. — Мне особенно стыдно. Меня ведь из милиции иногда приглашают фотографировать места преступлений, а я на фарцовке попался! Стыдно! Я после того раза, конечно, больше ни-ни…

— А Гена?.. — подсказал Сквира, пытаясь вернуть Квасюка к теме разговора.

— А Гена был пьян. Чего ко мне рваться? Денег у него не было к тому моменту уже месяца три. Да и вообще — кто же с такими делами прорывается через очередь?

— Загадка…