Трезубец Нептуна

Особенный «оптимизм» внушал пластиковый трос с крюками, медленно ползущий над головами узников. Время от времени к нему подвешивали за задние ноги кого-то из отсидевших свой срок обитателей, и несчастный, визжа и извиваясь, начинал свой неторопливый путь к мясницкому столу.

Если прижаться к прутьям у центрального прохода и встать на цыпочки, то виден и стоящий спиной к зверью живодер, и его стол. Когда очередная жертва подъезжает ближе, он сильным ударом ножа в шею вскрывает ей вену и отталкивает бедолагу немного в сторону, чтобы кровь стекла в желоб. Затем ударами тяжелого мясницкого тесака перебивает конечности, прижимает их к туше кусками проволоки и сбивает получившееся в горловину измельчителя. По сараю вкрадчиво расползается сытое чавканье, от которого по коже бегут мурашки. Живодер прикидывает по весам количество произведенного фарша, после чего дает помощникам команду или цеплять к тросу очередную жертву, или отправляться на перерыв.

В пищу местное зверье не годилось, зато на мыло — вполне, и живодерня работала каждый день, производя нужный всем и каждому, продукт личной гигиены.

Осужденных привезли сюда сразу же после заседания. Четверо полицейских чуть не волоком дотащили их до ближайшей клетки, сняли намордники, расстегнули ошейники и грубыми пинками загнали «подопечных» внутрь.

— Привет братьям нашим меньшим, — не удержался от прощания один из них.

— Ты совсем сбрендил? — с усмешкой пихнул его в бок другой. — Со скотиной разговариваешь!

Конвоиры расхохотались и ушли.

— Значит, смертной казни здесь нет, сэр? — Потер ушибленный бок толстяк, направился к дверце и подергал навесной замок. — Крепкая штуковина. С кодировкой и магнитной щелью. Если мы животные, то почему они нас просто на щеколду не заперли?

— Адвокат, сволочь, мог бы и предупредить, — поморщился Атлантида. Во время этапирования строгий ошейник довольно сильно разодрал ему шею. Вдобавок от конвоирского пинка Платон ощутимо врезался плечом в прутья.

— Интересно, сэр, — миллионер, отошел от дверцы и полюбовался своим перстнем с парольным декодером, — а почему они у нас ничего не отобрали? Ни драгоценности, ни экипировку, ни обычную одежду. Даже ваша трость, и та при вас осталась.

— Если вспомнить средние века, сэр, — устало сел на пол археолог, — то личные вещи и драгоценности казненных считались законной добычей палача. Думаю, тут примерно тот же обычай. Оружие наверняка бы отобрали, а вот всякие перстенечки-тросточки — это уже чужое. Собственность живодера.

— И что нам теперь делать, сэр? — Толстяк уселся рядом. — Я так подозреваю, что никаких жалоб или встречных исков от нас никто не примет. Мы ведь животные. Кассация от нас — это все равно что мои аквариумные рыбки донос в прокуратуру накатают.

— Надеюсь, нас хотя бы покормят, сэр, — похлопал себя по животу Атлантида. — Наша голодовка чересчур затянулась.

— Знаете, о чем я жалею, сэр Платон? — повернулся к нему Вайт.

— О чем, сэр?

— Что не догадался ни одного шара в сторону города запустить. Как бы великолепно он горел — вместе с судами, полицейскими участками и живодернями!

Корм принесли где-то через час: полуголый мужчина в клеенчатом фартуке швырнул в откидной ящик охапку плодов, часть которых напоминала с виду бананы, а часть — яблоки. Путешественники, проглотив унижение, забрали еду из ящика и хоть немного заморили червячка.

После этого Рассольников включил браслет и попытался идентифицировать соседей по живодерне. Ближе к разделочному столу ждал своего часа большой рыжий бупнос — спокойное травоядное животное с большим горбом на загривке и головой, невероятно похожей на голову саблезубого тигра. Большие ступни позволяли бродить по болотам, а огромные кривые клыки, направленные вниз, предназначались отнюдь не для смертоубийства, а для выкапывания сочных корешков.

Зато две милые обезьяноподобные малютки с длинными хвостами и большими грустными глазами оказались самыми настоящими вампирами. Они имели складную суставчатую челюсть с единственным зубом. По ночам малышки подкрадывались к своим жертвам, запускали зуб, извините за подробность, в задний проход, пробивали стенку кишечника и сосали кровь. Поскольку местная живность болевых рецепторов в кишечнике не имела, то подобные выходки легко сходили обезьянкам с рук.

— Все ясно, — отключил компьютер археолог. — Спать будем у этой стенки. А то челюсти у вампиров больно длинные.

— Что, лежа прямо на этом железном полу, сэр Платон?

— А разве вы, сэр Теплер, предпочитаете спать стоя?

Впрочем, препирательства незадачливых путешественников не могли изменить ровным счетом ничего. Им пришлось укладываться на толстые, врезающиеся в тело прутья, а вместо постельных принадлежностей довольствоваться только собственной одеждой.