Трезвенная жизнь и аскетические правила: Толкование правил преподобных отцов Антония, Августина и Макария

Но для того чтобы старец был жив для своего духовного сына, а сын — для отца, нужно и еще кое-что: нужно, чтобы сын сообразовывал свою жизнь с жизнью старца. Все мы люди разные, у каждого из нас свои интересы, занятия, свои озарения ума, которые могут быть и Божественными (однако даже Божественное озарение может повредить нам, если у нас нет смирения). И для того чтобы наш союз с игуменом был живым, чтобы эта связь была и Божественной и человеческой, нам нужно жить одинаковой с ним жизнью. Это значит, что я не буду стремиться жить в монастыре так, как живет какой-то другой старец, я буду жить так, как живет мой игумен и как он своим словом изъясняет мне устроение монашеской жизни.

Наиболее глубоко действующее и существенное средство, с помощью которого игумен воспитывает брата и делает его подобным себе, — это слово. Словом игумен рождает свое чадо, обновляет, спасает, вдыхает в него Святого Духа, сообщает ему Христа. Это единственное, что дано ему Богом. У игумена могут быть бесчисленные дарования: пророчество, чудотворение, любовь, различение духов, способность к управлению… Но все они сами по себе не в силах оказать на инока никакого воздействия и, пожалуй, могут быть даже ему вредны, но они способны принести пользу, если есть слово — осеменяющее слово, которым старец рождает чадо. Слово — это передача Божественных словес через учение игумена, через его замечание, совет, выговор, шутку — вообще любым способом, к какому бы он ни прибегнул.

Каждый игумен своим словом научает чад определенному образу жизни, поскольку духовная жизнь не есть то или иное нравственное учение, та или иная система. Духовная жизнь — это жизнь Святого Духа, то есть действует Святой Дух, а не мы. Дух Святой, обладая жизнью в Самом Себе, входит в нас и сообщает нам эту Божественную жизнь. Следовательно, духовная жизнь не принадлежит собственно нам, она не состоит, например, в умной молитве, или любви, или в миссионерстве, или безмолвии, или молчании. Все это лишь составляющие жизни во Христе. Духовная жизнь может существовать без умной молитвы или миссионерства, без дел любви на благо общества (а именно так понимают любовь сегодня). Ничто из всего перечисленного не является духовной жизнью.

Духовная жизнь — это Сам Дух Святой. Остальное — проявления, лучи нашей духовной жизни, то, что с ней связано, ее необходимые следствия и предпосылки.

По этой причине духовная жизнь для каждого из нас такова, какой нам являет ее наш старец-игумен. Мы, игумены, не эхо, отражающее чужой голос; не безвольные существа; не порождения некой человеческой системы, не магнитофоны, чтобы повторять друг за другом одно и то же. Я скажу тебе поступать так, другой — совершенно иначе. Что же тебе делать? То, что тебе говорит твой собственный наставник. Например, игумен много трудится. Если ты считаешь это потерей времени, то не сможешь прилепиться к этому игумену и стяжать Бога. Если ты идешь к какому-нибудь святому старцу и он учит тебя: «Не выпускай рукоделия из рук», то нельзя ему противоречить: «А вот такие-то святые жили и без рукоделия, так что и я могу молиться, не отвлекаясь на него», потому что в таком случае твоя жизнь не будет соответствовать жизни игумена и внутренний мир поколеблется, вторгнется смятение. Ты отделишься от старца, не сможешь соединиться с ним органично, внутри тебя не будет образа и подобия Божия. Необходима одинаковая жизнь — не простое формальное подражание, но истинное соответствие тому, что делает твой духовный руководитель, так чтобы вы двое приобретали один облик, становились единым целым, одним образом.

Я ни в коем случае не подразумеваю соответствия в чем-либо внешнем, потому что игумен может поступать по снисхождению, а может требовать точности. Он может проявить любовь, а может показать строгость и суровость, может руководствоваться временным, а может и вечным, может учитывать человеческое или взирать на божественное. У него множество проявлений, а из этого следует, что каждый может хотеть взять у него то, что ему выгодно. Если, например, игумен улыбается, это не значит, что и мы должны улыбаться. Если игумен кричит, не будем кричать и мы. Если игумен дает нагоняй, нам не обязательно ему подражать. Мы будем следовать его руководству, способу бдения, служения, молитвы, образу мыслей так, как он показывает нам это своим словом. Следовательно, важно, чтобы мы сообразовывались не столько с тем, что он делает, сколько с тем, чего он требует. Ведь его действий мы не знаем, не понимаем, толкуем их как хотим. А то, что он говорит, более просто и естественно, и мы можем это собрать, оценить и пережить на опыте.