Три Анны

– Скоро мы с тобой расстанемся. Не обижайся, но я обещала тебя отдать в музей города Олунца. – Вытерев руки прямо об юбку, Аня тронула клавиши и под задумчивую музыку Шопена мысленно принялась объяснять старинному инструменту: – Не обижайся, фортепиано, но ты так хорошо и уникально, что тобой не должен владеть один человек. Твоё место не здесь, в небольшой гостиной. Ты должно стоять в парадном зале и дарить людям музыку. Там, в Олунце, остались две чудные женщины, которые хотят давать музыкальные вечера в музее. А играть на тебе буду не я, выпускница музыкальной школы, а самая настоящая певица с консерваторским образованием. Уж она-то знает твою истинную цену. Конечно, я неправа, что, даря тебя музею, я не посоветовалась с папой, но он наверняка одобрит мой поступок, кроме того, дедушка Костя всегда говорил: «Наше пианино – музейный раритет».

– Хозяйка, принимай работу, замки как в цюрихском банке! – в дверях, вытирая руки, стоял весёлый слесарь. Он кивнул на пианино: – А вы хорошо играете!

– Спасибо.

Два стальных новеньких замка с поворотными ключами внушали уважение, и Аня подумала, что нежданного вторжения можно не опасаться.

Но спать на кровати, к которой касались руки бандитов, ей казалось омерзительным, и ночь Аня скоротала на Костиковом диванчике в детской комнате.

Несколько дней Аня не выходила из дома. Запершись на все замки, валялась перед телевизором, разговаривала по мобильнику с папой и Костиком, доедала продукты из холодильника и играла на пианино, вкладывая в мелодии всю душу. На третий день напряжение немного отпустило, и в понедельник утром, едва проснувшись, она набрала телефонный номер библиотеки и услышала в трубку радостное восклицание Ады Львовны:

– Анечка появилась! Вот и замечательно! Жанночка вас уже заждалась!

* * *

Зарядивший с утра мелкий дождь загнал всех пешеходов под зонтики и вынудил лоточников закатить свои тележки ближе к навесам.

Толстая продавщица мороженого с красным носом Деда Мороза успела заскочить под широкую арку, ведущую к библиотеке, и тщетно пыталась выполнить план, зазывая покупателей простуженным голосом:

– Девушка, пломбирчик не желаете? Свеженький, только что с хладокомбината, – бросив на Аню тоскливый взгляд, продавщица мороженого безнадежно вздохнула, не ожидая ответа.

Невесёлое Анино настроение было созвучно серому дождевому небу и мороженого в своём арсенале не предусматривало.

– А мне, пожалуй, дайте сахарную трубочку с клубничной начинкой, – подошедший мужчина подбадривающе улыбнулся продавщице и пообещал: – Помяните моё слово, скоро у вас весь товар раскупят.

«Рыцарь!» – без труда узнав в мужчине красавца-преподавателя, видимо поджидавшего очередную группу студентов, чтобы показать им чудо конструктивизма, подумала Аня и мысленно согласилась насчёт мороженого: подошедшие экскурсанты мигом разметут весь товар до донышка.

– Угощайтесь, прошу вас!

Предложение оказалось совершенно неожиданным: нагнав её в два шага, «рыцарь» протянул кокетливо запакованный кулёчек с нарисованной на нём клубничиной. Растерявшись, Аня машинально взяла лакомство, почувствовав рукой холод, от которого тем не менее мгновенно потеплело на душе.

– Спасибо.

Больше она не знала, что сказать, и, прибавив шаг, потянула на себя дверь библиотеки, спасительно проскользнув в родной вестибюль, ещё не успевший наполниться посетителями. Как всегда в утренние часы у зеркала волчком крутилась Сметанина:

– Хорошенькая, не могу… – разносились по библиотеке ставшие уже привычными слова Жанны. Если раньше Аня всегда в ответ одобрительно улыбалась, то сейчас нахмурилась: встречаться с предательницей ей совершенно не хотелось, а объясняться тем более.

– Аня!

Прекратив разглядывать себя в зеркале, Жанка как ни в чём ни бывало расплылась при виде Ани в улыбке и выкрикнула в глубину зала:

– Ада Львовна, у нас сюрприз – Саянова вышла на работу.

– Что вы говорите? – восхитилась Ада Львовна, выглянув полюбопытствовать. – Анечка, а вы в отпуске загорели, похорошели, хоть замуж выдавай!

Хотя Аня прекрасно знала, что прошедшая неделя красоты ей не прибавила, деликатность Ады Львовны она оценила по достоинству: любезная Ада Львовна, наверное, под пыткой не сказала бы никому, что она подурнела, осунулась и, вообще, видок таков, что краше в гроб кладут.

Поахав вокруг Ани, Ада Львовна вдруг всплеснула руками, что-то вспомнив:

– Ах да, Анечка, у вас в читальном зале уже посетитель.

Само собой, это оказался милый старичок Аристархов, и Аня обрадовалась ему, как родному.