Три блудных сына

Врач оставил настойку, забрал последние деньги и вышел, брезгливо наморщив нос. Запах в инсуле[33] стоял не самый приятный.

– Сбегай к ребятам, в казарму, – едва слышно прошептал Метелл дочери. – Расскажи им все. Я состою в коллегии соумирающих[34], так что похоронят как надо. Потом уходи к своим сакрилегам, здесь одна не живи… Иди, посплю немного… устал.

– Можно я священника к тебе приведу? Пожалуйста, папа… я ведь уже рассказала тебе о Христе все, что знала, тебе можно креститься, если веришь Ему… Привести?

Кассия сжалась, как в ожидании удара, но обычной грубоватой шутки не последовало. Старик молчал, глядя в обшарпанный потолок, и она уже подумала, что ответа не будет, но вдруг едва слышно прозвучало:

– Целерина приведешь?

– Нет, он еще в тюрьме. Говорят, скоро выпустят, но нам ждать нельзя. Придет Плавт, ты всегда любил с ним поболтать о старых временах.

– Приведи…

Кассия сорвалась с места и убежала. Спустя немного времени она вернулась в сопровождении дряхлого лысого старичка и двух могучих парней, которые тащили на плечах чем-то позвякивающие тяжелые мешки.

11

Катон принимал очередного посетителя, который очень осторожно, не называя имен, выпрашивал заклятие на смерть. Маг потешался над трусом, но настоящего веселья не испытывал: эту способность он давно утратил. В той полужизни, которую он сейчас вел, остались лишь два чувства: «скучно» и «не скучно». Сейчас ему было скучно, но не так безнадежно и тоскливо, как обычно, поэтому Катон позволил себе немного пошутить: выдал заклинание с «отдачей». Такое заклинание через некоторое время бьет в человека, купившего и со злым умыслом его прочитавшего, и злоумышленник полной мерой получает все, что пожелал другому. Было забавно наблюдать, как дряблый, неумеренно потеющий мужчина лет тридцати тщательно записывает на дощечке симптомы заболевания, от которого сам же вскоре и умрет.

– Прощай, маг! – сказал посетитель в дверях и вышел вон.

– Прощай, покойник! – сказал маг закрытым дверям. Настроение Катона стало почти сносным, и он замурлыкал пошлую песенку, где через слово – грязное ругательство. Странно: раньше, до посвящения, ему совсем не нравились такие песенки, а сейчас – ничего. Смешно. Почти смешно.

И тут его скрутило. Жгучая, непереносимая боль стиснула грудь, дыхание перехватило. Он даже растерялся и не сразу определил происхождение атаки, но вскоре все понял и принялся исправлять ситуацию.

– Прочь, прочь, именем Аполлона! Прочь! – Катон сначала только хрипел, но с каждым словом говорил все увереннее. – Я вас покормлю, но завтра, завтра…

Внезапная идея осенила его. Маг взял мешочек золота, оставленный последним посетителем, и поднял его вверх на раскрытой ладони.

– Нет, не завтра… сегодня, сейчас… нюхайте, нюхайте это золото, ищите того, кто его принес… Нашли? Взять!!! Фас!!!

Особой опасности не было: Катон не приказывал своим невидимым слугам убивать Метелла, поэтому бесы могли лишь мучить, не более того.

Внезапно лишившись добычи, эти жалкие существа бросились на своего хозяина только по одной причине – хотели есть. В планах Катона было явиться на следующий день и чудесным исцелением отца произвести впечатление на Кассию. Ничего не поделаешь, такой уж у магов способ ухаживания. Кто-то вмешался, но кто?!

– Странно, – бормотал Катон, доставая из тазика со льдом бутыль своего любимого фалернского. – Такое надежное заклинание… кто же смог его снять?! И почему гении набросились на меня, а не на мага, снявшего заклинание? Очень странно…

12

– Как отец? – спросил Катон, поравнявшись с Кассией.

– Спасибо, уже совсем хорошо, будто и не было ничего, – автоматически ответила девушка и вдруг осеклась, увидев, с кем разговаривает. – А тебе что за дело?

Катон молча шел рядом, не зная, что ответить. Действительно, что ему за дело до этих червей?

– И кто его вылечил? – спросил он наконец.

На этот прямой вопрос Кассия не могла ни отмолчаться, ни солгать, поэтому чуть дрогнувшим голосом ответила:

– Христос.

– Тот распятый еврей, которого вы, сакрилеги, считаете богом? – спросил Катон. Спросил без всякой насмешки, просто уточнил.

– Мне ничего считать и не нужно, – запальчиво ответила Кассия, – я точно знаю, что Он мой Бог и Спаситель! И тот, кто в Него не верит, никогда не сможет испытать настоящей радости, ни сейчас, ни после смерти!

– После смерти радости не будет, – убежденно сказал Катон. – Нет ее и сейчас – только иллюзия. И верить в твоего бога мне вовсе незачем – свое существование он уже доказал. Я только хочу познакомиться с тем жрецом Христа, что сумел снять мое заклятие с Метелла.

– Так это ты сделал?! Это ты хотел убить моего отца?!

– Убивать я не хотел, не то обязательно убил бы. Немного помучить, а затем исцелить – это да…

– Но зачем, зачем?!

Катон опять встал в тупик: а и правда – зачем? Ответ пришел не сразу и был какой-то потасканный, драный, с куцым хвостиком:

– Не скучно.

– Мучить людей – не скучно?!