Три чайные розы

«Ну дела, приехал за снегом, а снега-то и нет!» – подумал он, и вдруг – словно его услышали где-то там, на небесах, – повалил снег. Климов застыл, благодарный, взволнованный, и целую вечность смотрел на это чудо (начиналась уже настоящая метель!), а потом потер снегом лицо – до боли. Он вспомнил фразу из Чехова: «Смысл… Вот снег идет. Какой смысл?» Как-то все так совпало: и этот вечер накануне Рождества, и снег, и свет из окон Полины, – что он задохнулся от какого-то мучительного, болезненного счастья.

* * *

– Ты надолго приехал? – спросила Маша.

– На несколько дней, – виновато ответил Климов и поспешил добавить, увидев ее огорченное лицо: – В следующий раз погощу подольше.

– И когда будет этот «следующий раз»? – вздохнула Маша.

Он подмигнул ей:

– Может быть, в мае, на твой день рождения?

– Приезжай! – обрадовалась Маша. – Сделаешь мне настоящий подарок!

– Кстати, что, если твой день рождения отметить в Березовке, как в старые добрые времена? – предложил Климов.

Маша замерла – неужели он оговорился или забыл о том, что она ему рассказывала?

– Никита, я думала, ты знаешь, что дом продан? – растерялась Татьяна. – Его купил Виктор Лопатин. Можно, конечно, попросить Лопатина разрешить нам приезжать туда время от времени, но это, во-первых, неудобно, а во-вторых, морально тяжело…

– Зачем ждать до мая, когда можно встретить там старый Новый год, – улыбнулся Климов, – я заказал большой паровой котел, чтобы в доме было тепло даже зимой… А разрешения спрашивать ни у кого не нужно, дом принадлежит тебе, Татьяна. Правда, еще потребуется уладить кое-какие формальности, заехать к нотариусу, оформить документы; мы этим займемся сразу после праздников.

– Никита, ты о чем? – спросила потрясенная Маша.

Смущаясь (он не хотел, чтобы это выглядело как широкой жест), Климов рассказал, что после разговора с Машей решил приехать в Россию на Рождество и сделать Татьяне свадебный подарок, «в качестве которого как нельзя лучше подходил дом в Березовке». Никита позвонил Лопатину и предложил выкупить дом, пояснив, что делает это для Татьяны; к чести Виктора – тот сразу согласился и попросил ровно те деньги, за какие дом был продан. Вчера они «ударили по рукам», и сделка, можно сказать, состоялась.

– Никита, но мы не можем принять такой подарок! – произнесла Татьяна.

– Не о чем говорить! Считайте, это мой подарок на свадьбу! – отрезал Климов. – Откажешься – обидишь меня.

Татьяна смахнула слезы:

– Но это так дорого…

– Пустяки, – рассмеялся Климов. – Я недавно получил премию за выдающееся научное открытие и пока не стеснен в средствах.

Климов, конечно, соврал: никаких особенных денег в Америке он не заработал, зарплата у него была так себе – средняя, и для того, чтобы купить дом в Березовке, пришлось влезть в банковский кредит, отдавать который придется бог знает сколько. Ничего этого Никита им, разумеется, не сказал.

…Андрей смотрел на друга, плачущих сестер и чувствовал, как к нему возвращается что-то утраченное, то, что, думалось, ушло навсегда.

– Просто рождественское чудо! – взволнованно сказала Татьяна. – А ведь это тебя, Никита, я сегодня видела в городе!

Она принесла подписанную для Климова открытку.

– Теперь все обязательно будет хорошо! – воскликнула Татьяна, разливая чай. – День рождения Маши мы отметим в Березовке!

– А помните тот день в мае, когда мне исполнилось девятнадцать?! – вздохнула младшая сестра. – Май оказался таким теплым, солнечным, в садах цвела сирень! Ах как мы были счастливы в тот день…

– Мы были молоды, Маруся, – мягко возразил Климов.

– Помните, мы еще загадывали, что с нами случится дальше, строили планы… Где это сейчас? И для чего были наши мечты и надежды? – спросила Маша.

Андрей усмехнулся:

– За очередным поворотом мы все поймем, узнаем, и тогда…

Климов мысленно завершил фразу: «И тогда нас не станет…»

– Никита, скажи мне как физик, – попросила Маша, – время категорически необратимо?

– М-да, – развел руками Климов. – Неужели, Маруся, ты хочешь, чтобы я рассказал сейчас о втором начале термодинамики?!

– Ой, не надо, – испугалась Маша. – Ты объясни на человеческом языке!

Климов кивнул:

– Хорошо, попробую. К примеру, если в кофе добавить сливки, их уже будет не отделить от кофе, но эта необратимость не имеет логического характера, она лишь очень вероятна, то есть существует ничтожная вероятность того, что сливки и кофе вновь разделятся; но эта вероятность, как писал Больцман, равна вероятности того, что жители одного большого города в один и тот же день покончат жизнь самоубийством…

– А почему бы и нет? – перебила Маша. – Всякое в жизни бывает! Мало ли что у них там, в городе, могло произойти!

Климов рассмеялся:

– Ну, ежели так, то существует вероятность того, что время не есть необратимый процесс в том житейском смысле, в котором мы привыкли об этом думать.

– Ах, если бы жители одного города разом попрыгали с крыш, сливки отделились от кофе, а стрела времени повернулась вспять, и мы бы вновь оказались в том майском сиреневом дне! – мечтательно произнесла Маша.

– Так хочешь снова стать юной, Маруся? – улыбнулась Татьяна.